Когда я осознала, что на самом деле представляет из себя мой «счастливый» брак я хотела говорить об этом. В каждый раз, когда я хотела рассказать кому-то из них всю правду про свою семейную жизнь, каждая из моих сестёр то и дело закрывали мне рот. Нет, не агрессивно.
Они просто не давали мне возможность высказаться. Они не хотели слышать о моих переживаниях и том осознании которое стало приходить ко мне со временем. Я запоем читала литературу о манипуляторах, о семейном насилии. Все, что происходило в нашей семье укладывалось в «классическую» схему.
Я пыталась рассказать им про психопатов и нарциссов, но натыкалась на ледяную стену глухоты.
Василиса, у нас много своих дел, забот. Давай скорее приходи в себя и хватит нас грузить своими проблемами. С тобой совершенно невозможно стало общаться, заявили мне сестры.
Я стала чувствовать себя изгоем. К моим глубоким переживаниям по поводу деструктивного брака добавилась глубокое разочарование по поводу моей семьи.
Боже, как же изменилось моё восприятие за последнее время! Раньше, до знакомства с одной важной для меня женщиной, мне всегда казалось, что у нас очень дружная семья. Я восхищалась тем как у нас все устроено и что наша семья пример для многих других.
Пример любви и традиций. Но когда я столкнулась с первыми трудностями в своей жизни, я обнаружила что у нашего кукольного домика есть оборотная сторона холодность и формальность. Нежелание сближаться. Хотелось поддержки. Такой чтобы обняли, приободрили.
Размышления мои прервала Маша моя младшая сестра, которая приехала следом за Ириной.
Вася, что тут происходит? Почему у тебя муж стоит на улице? Вы что опять поругались? спросила Маша возмущенно.
Я вам всем вместе хочу кое-что сказать. Кое-что очень важное. Я молчала об этом несколько месяцев, но больше так не могу. Ну хватит! Со мной так нельзя! Мой муж меня унижает и насилует. И это длится уже несколько месяцев. Я погрязла в чувстве стыда и вины. Я не могла об этом говорить. Со мной так нельзя! Я не дам больше так с собой! сказала я, приглушенным от сдерживающих себя эмоции голосом.
Вась, ну чем ты говоришь? Ну вы же муж и жена-какое насилие? с иронической улыбкой сказала Ирина.
Ира, я говорю правду! Насилие и унижение. Это не шутки. Я больше не стану это терпеть! Я развожусь, сказала я и почувствовала, как мои ноги снова становятся ватными.
В комнате воцарилась полная тишина. Мои сестры молчали и переглядывались друг с другом. По их лицам я поняла, что они не на моей стороне. Мне было больно. Но я понимала, что обратного пути уже не будет. Процесс уже начался. Это точка не возврата.
В картине мира моих сестер никакого насилия не существовало. И уж тем более никакого насильником не мог оказаться этот белокурый ангел. Я видела, по выражениям их лиц, что они не верят ни единому моему слову. Вот трэш! Моё состояние уже было на грани нервного срыва. Я еле сдерживалась, чтобы не заплакать, но понимала, что плакать при них нельзя. Это все испортит.
Знаете, каково это? Каково это жить в постоянной игре? Постоянно играть спокойствие и мужественность, потому что это мой единственный билет в закрытый клуб под названием «семья».
Я должна быть для них такой, как от меня ждут-иначе они посчитают меня истеричкой и перестанут со мной общаться. Я держалась. Говорила логично, спокойно. И от этого несоответствия внутреннего и внешнего у меня подкашивались ноги.
Ирина нарушила молчание первой:
Вась, ты хорошо подумала? Ты ведь совершаешь сейчас очень большую ошибку! У тебя прекрасный муж! Мы все знаем сколько он для тебя сделал. Неужели ты не можешь это оценить? Ну все ссорятся, и мы с Петей тоже, но не стоит расставаться из-за мелочей. Неужели в каждый раз надо разводится. Ну правда, ну остынь. Иди лучше чайку попей. И не наговаривай на своего мужа, ты ведь просто обиделась из-за какой-то ерунды. Может ты опять не выспалась или выпила слишком много кофе? Пройдет пару часов, и ты пожалеешь, если сейчас не остановишься.
С каждым словом Ирины, ощущения ваты в ногах у меня усиливалось. Я почувствовала, как силы покидают меня. Это мерзко и тошно обнаружить, что твоя семья не в твоей команде.
В беседу вступила Маша: