Конечно, здорово. А теперь, пошли есть.
Кузмин поднялся с места. Но Бойков остался на месте.
Подожди, пожалуйста.
Ну, что ещё?
Бойков вытащил из кармана толстую пачку исписанных листов.
Это продолжение. У меня это большой сценарий из киноновелл. Ведь мастер говорил, так можно, правда?
Правда, ответил Кузмин упавшим голосом.
Послушай, пожалуйста.
Кузмин тяжело сел на скамейку. Следующий сценарий мало отличался от предыдущего.
Жил-был кот, который был очень ленивый, медленно читал Бойков. А когда он охотился, он ходил на цыпках
На чём он ходил?
На цыпках. А что, нет такого слова?
Кузмин думал, что выдюжит, но на сценарии «Собачка» он сломался. Неожиданно для себя самого он начал орать на всю галерею. Хуже чем кассирша в столовой. Такое красноречие ни до, ни после его уже не посещало. Невероятная убедительность появилась в словах. Он беспощадно резал правду-матку. Болгарин на протяжении всего монолога сидел, уставившись в сценарий, и не сказал ни слова. Зато Кузмин говорил без остановки. Он говорил, что Бойков понятия не имеет о том, что такое творчество, что нет разницы, на каком языке человек пишет, главное, чтобы у него были способности, только вот у Бойкова способностей нет, и не было, и сценарии его годятся только на то, чтобы растапливать ими буржуйку.
А что такое «буржуйка»? неожиданно спросил Бойков.
Печка это! В печку их! И то они хреново гореть будут, потому что они вообще никуда не годятся! Как можно по ним что-то снять? Как можно было вообще написать эту ересь?!
Кузмин закончил. В галерее стало тихо и тревожно. Пара студентов, сидевшая через две скамейки от них, встала и быстро вышла. Кузмин тоже начал потихоньку пятится назад, потому что Бойков медленно стал подниматься со своего места, как бегемот из болота, которого дразнили, дразнили глупые охотники, и таки довели.
Мне конец, решил Кузмин без паники, потому что паниковать времени уже не осталось. Большое лицо Бойкова качалось у него перед самыми глазами.
Внезапно болгарин улыбнулся.
Человек, не знавший Бойкова лично мог принять его улыбку за злобный оскал, но это была именно улыбка. Затем Бойков обнял опешившего Кузмина, а после, взяв за плечи, хорошенько встряхнул.
Спасибо, друг! Бойков светился радостью.
За что?
За правду. Все, все здесь думают, если я за учёбу плачу, мне надо врать. Нет, мне врать не надо. Я плачу, а ты мне правду говори. Ошибки показывай! Вот как надо. Спасибо тебе, друг. Ты мне первый правду сказал!
Бывает странно слышать от некоторых людей, что водку необходимо сопровождать какими-то специальными закусками. Это нонсенс. Водку можно закусывать чем угодно. Так размышлял Кузмин, сидя в кафе «Кинокадр» и отправляя в рот, вслед за стопкой, чудовищный кусок куриной котлеты. Ему было сытно, спокойно и хорошо.
Должно быть, критикам неплохо живётся, подумал он, может, стоит перейти на киноведческий?
ОБРУЧАЛЬНЫЕ КОЛЬЦА
Они подошли к ювелирному магазину. Вдруг Ярослав остановился.
Пойдём. Ты чего? спросила Надя.
Но Ярослав не ответил. Было понятно, никакая сила не заставит его войти внутрь.
Что с тобой?
Подожди. Я покурить хочу.
Надя стояла, переминаясь с ноги на ногу, и смотрела, как он вертится на одном месте, стараясь загородить от ветра огонь зажигалки.
Ты что, меня не любишь?
Я тебя очень люблю. Ярослав нервно затянулся и выпустил дым. Просто, мне страшно.
А мне, думаешь, не страшно? повысила голос Надя.
Нет.
Ну, спасибо тебе.
А что, ты же в порядке.
Я тоже нервничаю.
Постояли. Ярослав докурил, но внутрь заходить не торопился. Ситуация была глупая. Они специально ехали в этот магазин через весь город.
Не хочешь, как хочешь. Надя повернулась, чтобы уйти.
Подожди, сказал Ярослав жалобным голосом. Давай чуть-чуть ещё постоим.
Ты же сам жениться хотел.
Ярослав кивнул головой, мол, хотел.
Ты же сам мне предложение сделал.
Ярослав подумал, да, конечно, предложение он сделал сам. Но она его вынудила. Они сидели у неё в квартире. Он к Наде приставал, Надя делала строгое лицо и убирала его руки.
Тогда Ярослав решил ускорить процесс. Он в очередной раз признался ей в любви. В этот раз с особенной искренностью. Он думал, это подействует, и девушка станет сговорчивей. Но не тут-то было.