Еще четверть часа спустя у Эшлин затекли ноги. Она сняла ботинки и пристроила ступни на диван, рядом с Эрастом Петровичем.
Вывод получался следующий. Юная кошечка уже почувствовала свою женскую силу и с энтузиазмом испытывает ее на всяком мало-мальски привлекательном мужчине – оттачивает зубки и коготки. Принимать это кокетство всерьез ни в коем случае нельзя.
Маса, примостившийся на передок к кучеру, раза два высовывал свой приплюснутый нос из-за бархатной портьеры за спиной мисс Эшлин. Закатывал глаза к небу, многозначительно мигал в сторону алькова, но Эраст Петрович в ответ лишь грозно хмурил брови.
Что греха таить, бесхитростные маневры вайомингской красавицы не оставили путешественника равнодушным. Заглядывать в недра расстегнутого платья он, конечно, себе не позволял, но однажды, сделав вид, будто достает из кармана часы, скосил глаза вниз, на ножки мисс Каллиган. Оказалось, что щиколотки чрезвычайно стройные, а чулки черные, в сеточку, опять-таки исключительно недетского фасона.
– Смотрите-ка, г-горы! – воскликнул Фандорин и стал смотреть в окно. – Как к-красиво!
Пейзаж, действительно, был фантастически хорош. Небо чуть не поминутно меняло цвет, будто экспериментировало с окраской. Ну ладно еще бирюзовая. Но топазовая! Но изумрудная! Вдали виднелись такие же разноцветные скалы, самой причудливой формы. В правом окне горизонт топорщился зелеными горами, а в левом был закруглен, и степь казалась златотканым платком, наброшенным на темя Земли.
– Да, травы в этом году исключительные, – согласилась Эшлин. – У нас лонгхорны-однолетки за сезон набрали стоуна по полтора, честное слово. А в горных долинах травы вымахали вообще вот посюда.
Она приложила руку к бюсту, что давало собеседнику законное основание обратить взор к этому во всех смыслах выдающемуся предмету, но Эраст Петрович проявил силу воли и не поддался.
Наоборот, услышав слово «долина», решил, что хватит глупостей. Пора завести разговор о деле.
– К-кстати о долинах. Я, собственно, держу путь в одну из них. Она называется Дрим-вэлли.
Он ждал, что мисс Каллиган спросит его о цели поездки, и, чтобы упредить вопрос, пояснил:
– Там живут переселенцы из России, мои соотечественники…
– А я думала, вы англичанин, – по-западному, нараспев протянула Эшлин. – Больно чудно по-английски говорите. Будто картонку ножницами режете. У вас в Дрим-вэлли родственники, да?
И, по своему обыкновению не, дождавшись ответа, с гордостью сообщила:
– Между прочим, долина принадлежит мне.
– Вы хотите сказать, вашему отцу?
– Нет, мне. Папа сказал, что это мое приданое. Ты, говорит, моя dream-girl, поэтому получаешь Dream Valley. – Барышня скривила сочные губки. – Мог бы расщедриться на что-нибудь посущественней. Ранчо, скот, ценные бумаги – это всё достанется братьям. Я понимаю: отдал дочери – оторвал от семейного бизнеса. Но что прикажете делать с этой горной дырой?
– П-продать. Если, конечно, найдется покупатель, – осторожно сказал Фандорин.
Девушка неожиданно прыснула.
– А хитрюга из вас паршивый. Сами едете на карете мистера Стара, да еще в Дрим-вэлли, а прикидываетесь. Будто не знаете, что полковник хочет купит долину для ваших родичей за десять тысяч олешков.
– Каких еще «олешков»? – удивился Эраст Петрович непонятному слову «bucks» .
– Ну это у нас на Западе так доллары называют. Потому что раньше, когда тут охотники промышляли, за одну шкуру как раз доллар давали… Я бы продала Дрим-вэлли, ей-богу. Цена честная. Но папа ни в какую. Когда подохну, говорит, делай, что хочешь, а пока жив, сам буду решать. Это он из-за Рэттлера.
И опять Эраст Петрович поднял брови, не поняв при чем тут змея . Очевидно, снова туземный жаргон?
– Это мой жених, – объяснила Эшлин.