Ты куда направилась? с тревогой спросила Клавдия Павловна.
Иду на работу.
Какая работа? Немцы уже в городе!
Тоня вернулась и не стала выходить из дома в этот день, чтоб не испытывать судьбу.
Как потом рассказывали знакомые бабы, в это время на улице Почтовой произошёл такой случай.
Гитлеровцы обосновались в городе, вдруг из-за угла, вышел на улицу пьяный советский лейтенант. Два немца его остановили и стали требовать, чтоб он снимал сапоги. У фрицев были полусапожки качеством значительно хуже, чем обувь советских командиров.
Советский лейтенант не стал отдавать. Фашисты жестами принялись требовать снять сапоги, но он отказался. Тогда они повалили красного командира на землю и сами стали стягивать обувь.
Красный командир начал сопротивляться и одному заехал ногой в физиономию, но силы оказались неравные, и лейтенанту не удалось справиться с мародёрами. Немцы с большим трудом стащить с ног сапоги, затем изверги отвели его к оврагу и расстреляли.
В первый день прихода оккупантов в Курске захватчики объявили о военном положении. Хождение по городу строго запрещалось с пяти вечера и до шести часов утра. Переименовали улицы с новых на старые. Требовалась немедленная сдача оружия, вводились в обращение вместе с советскими деньгами немецкие оккупационные марки по цене десять рублей за марку.
Жители города изредка появлялись на улицах. Зато всё заполнили вражеские солдаты и офицеры.
Немецкие военнослужащие разграбили магазины города, провели повальные обыски в домах и квартирах.
Заходя к жителям, они регулярно спрашивали хлеба, сахара, другие продукты питания, систематически требовали тёплую одежду, обувь, ценные вещи. Просили женщин постирать им бельё, заношенное и завшивленное.
Подходил вечер. Устраивая себе ночлег, солдаты тащили из квартир диваны, матрацы, подушки от диванов.
Наутро начался сплошной обход домов и квартир. Искали военных, спрашивали, нет ли в помещении оружия. Людей призывного возраста (до пятидесяти лет) забирали для «проверки» с собою и направляли в специально предназначенные для этого пункты.
Стали проводить массовые казни.
5 ноября на Московской улице фашисты расстреляли пятнадцать человек. Поймали и казнили 50 бойцов народного ополчения, не успевших при отступлении уйти из города.
На следующий день Тоня с другими бабами ходила на место казни, искала Бориса, но не нашла. Значит, он ушёл с отступающими красноармейцами. Это внушало надежду, что он жив.
7 ноября комендант Курска капитан Штумпфельд издал приказ о расстреле десяти заложников-мужчин из числа местных жителей в ответ на то, что кто-то из гражданских лиц обстрелял и тяжело ранил немецкого солдата.
Глава четвёртая
Весной 1941 года Николаева Зоя закончила седьмой класс на хорошо и отлично. Мать хотела отправить её в деревню, но внезапное нападение фашистов спутало все планы.
Хоть многие считали, что война будет как Финская месяца два, а затем всё пойдёт, как и прежде, но это внесло разлад в жизнь людей.
Начиная с 23 июня, постановлением военного совета Орловского военного округа, все предприятия города перешли на круглосуточную работу.
Наталья Кузьминична домой стала приходить глубоким вечером, чтоб поспать, а ранним утром возвращалась на завод.
Днём 25 июня Орёл подвергся первому групповому налёту фашистской авиации.
Впоследствии такие нападения совершались регулярно.
Ночами небо рассекали яркие стрелы прожекторов, ухали зенитки, падали бомбы с нарастающим, раздирающим воем. Выворачивающим душу наизнанку. Во всём городе в окнах не светились огни. На стёклах появились бумажные кресты.
В начале июля Наталья Кузьминична пришла домой и сообщила дочери:
Завод собираются эвакуировать.
А работающих людей? спросила Зоя.
Инженеров и квалифицированных рабочих обязательно, а остальных по желанию.
Мам, давай тоже поедем в эвакуацию!
Да куда нам? Говорят надо уезжать с большими финансами, а где их взять?
Но другие едут, у Кати соседи уезжают семьёй.
У тех есть деньги, или нажитое добро.
Не у всех так. Мне Маша, дочь Павла Карловича, рассказывала, что у них нет денег, но они эвакуируются.
Ты ей не верь, враньё это! Павел Карлович, человек богатый, у него очки в золотой оправе. По этой причине и уезжает в дальние края. А мы нищие, что без гроша в кармане делать на чужбине? Нет, не будем эвакуироваться, Бог даст, всё обойдётся.