Галантный век
Изменения произошли практически сразу. Или, точнее, стали заметны практически сразу, так как коснулись в первую очередь находившегося у всех на виду двора. Человеком, в чьих руках теперь была сосредоточена абсолютная власть во Франции, оказался племянник Людовика XIV, сын его младшего брата Филипп II Орлеанский. Известно, что начиная со смерти герцога Орлеанского, своего отца (в 1701 году), этот человек, исполненный больших личных амбиций, находился не в самых лучших отношениях со своим венценосным дядей. Тем не менее, Людовик XIV перед смертью, все же назначил его регентом при малолетнем Людовике XV, ограничив власть Филиппа регентским советом, в котором ключевую роль должен был играть герцог Мэнский. Герцог Мэнский был одним из внебрачных сыновей Людовика XIV, рожденных маркизой де Монтеспан и воспитанных мадам де Ментенон. Между регентом и членом регентского совета началась борьба за власть, окончившаяся довольно скоро убедительной победой Филиппа Орлеанского. Регент просто-напросто кассировал завещание Людовика XIV в Парижском парламенте и в обмен на встречные уступки, добился от судей признания недействительными условий о регентском совете.
Филипп Орлеанский имел репутацию умного, властолюбивого и необычайно развратного человека. Об устраиваемых им в королевском дворце сексуальных оргиях, ходили, по всей видимости, преувеличенные слухи. И, тем не менее, не приходится сомневаться, что по тому чопорному и благочестивому укладу жизни королевского двора, который был создан усилиями мадам де Ментенон, регент нанес совершенно безжалостный удар. Во-первых, королевский двор оставил Версаль и переехал в Париж, во дворец Пале-Рояль. Во-вторых, кардинальным образом поменялась сама атмосфера двора, куда вернулись ранее изгнанные комедианты, и который заполнили с моральной точки зрения более чем сомнительные персонажи. Добродетель мадам де Ментенон отныне принимали за ханжество. Над вдовой старого короля открыто смеялись. Лицемерие было отброшено, наслаждений никто не стеснялся, флирт, а зачастую неприкрытое распутство, стали правилом. На фоне морального разложения двора, на фоне новой экономической, новой международной и новой религиозной политики, у некоторой части простого люда даже сложилось убеждение, что Филипп Орлеанский продал душу дьяволу. Во всяком случае, когда в 1723 году регент скончался от оспы, многие французы были уверены, что за его душой в покои Версаля (к тому времени двор вернулся в Версаль) приходил сам сатана.17
Временщик поставил перед собой цель порвать со всяким наследием предыдущего короля. Если во второй половине правления Людовика XIV во Франции торжествовала католическая реакция, то при регенте, к явному неудовольствию ревностных католиков, произошло заметное смягчение религиозной политики. Филипп был индифферентен к религии. Если последние годы жизни Людовика XIV прошли под знаменем борьбы с севеннскими камизарами последними гугенотами Франции и под знаменем преследования янсенистской ереси, то правление Филиппа Орлеанского было отмечено гонениями на иезуитов самых активных и наилучшим образом организованных проводников католицизма во Франции. Если во французской внешней политике, вторая половина правления Людовика XIV была исполнена непримиримой вражды к Англии, то при Филиппе Орлеанском, Англия была переведена, во многом, разумеется, искусственно, в разряд стратегических партнеров Франции. Если вторая половина правления Людовика XIV ознаменовалась взрывным ростом государственного долга и коллапсом французской экономики, то при Филиппе Орлеанском, в результате одной грандиозной аферы, произошло погашение значительной части государственного долга, и был дан мощный импульс к развитию внутренней и внешней торговли.