Подходит грязный по самую «ватерлинию» «Икарус». В салоне, ещё более темном, чем остановочное укрытие, я плюхаюсь на случайное место, даже не взглянув на соседнее кресло. Не все ли равно, с кем проехать рядышком эти сорок минут до столицы?
Качнувшись, автобус плавно трогается с места.
И тут в соседнем кресле что-то начинает шуршать. Поворачиваю голову: худенькая девушка в непромокаемом плаще.
По делам? спрашивает она и улыбается уголками губ.
Ну да, отвечаю я, прищурившись.
Мне не нравится, когда в собеседники навяливаются. Отвернуться было бы уж совсем невежливо, поэтому я нахмуриваюсь, как будто обдумываю что-то важное. И все же случайная попутчица меня притягивает. Что-то есть в её бледном, измождённом лице, жалкой и доверчивой улыбке, отчего даже сердце щемит. Она постоянно прикладывает ко рту влажный носовой платочек.
Вчера сделала аборт, признаётся она, заметив, что я искоса слежу за ее жестами, еще не успела от наркоза отойти
Мне двадцать пять, кровавую подоплёку этого медицинского термина я уже испытала на собственной шкуре. Поэтому, хотя откровение попутчицы и коробит, киваю с пониманием.
Какой тяжелый день, навевает мрачные мысли, глядя за окно, продолжает девушка, Сегодня, наверное, магнитная буря
Какая странная противоречивость в объяснении плохого самочувствия! Явный интроверт. Ищет, с чего бы начать разговор. Это удивительно, но факт: если ваш попутчик в дороге умудряется раскрыть вам за короткое время несколько подряд семейных тайн, можете не сомневаться: в привычной среде он или она замкнутый субъект. Просто иногда таких людей «прорывает» и они изливают душу тому, у кого меньше всего шансов столкнуться с ними когда-либо ещё.
Что делать! откликаюсь я, Жизнь продолжается в любую погоду. Это самолеты могут себе позволить не летать. А люди всегда в движении Вы, вот тоже в таком состоянии, а куда-то спешите!
У меня в Москве дочка живет, попутчица застенчиво улыбается, как будто солнечный лучик пробивается сквозь плотные тучи, Завтра ей исполнится три годика
Вы живете врозь? удивляюсь я.
Такая малютка, подумать только всего три года, растет без матери!
Собеседница кивает и утирает платочком уголки глаз.
Так вышло. У меня мужа убили год назад. И все так закружилось. Словно в адской пляске. Читали «Бесов»? Там метафора меня поразила: бесовское веселье, как они собираются вместе и кружатся, радуясь человеческому горю
Пару минут мы сидим молча. После чего она продолжает рассказ, спокойным, чуть охриплым голосом.
Мы с мужем хорошо жили. Он коренной москвич. После института хотел в аспирантуру поступать, но друзья заманили в бизнес. А он вообще человек был увлекающийся, если загорится какой-нибудь идеей, весь выкладывался. Я его, бывало, сутками не видела. Когда Полинка, наша дочь, родилась, он уговорил свекровь пожить у нас, чтобы было, кому мне помочь. Но, в целом, жаловаться мне было не на что. Он обожал нас с дочкой, заваливал подарками. Однажды усадил меня в машину и повез за город. На все расспросы отвечал: «Сюрприз!».
На каком-то очередном повороте он притормозил, велел закрыть глаза и пригрозил шутливо:
Чур, не подглядывать!
Мы повернули и проехали еще метров триста.
Смотри! позволил муж, затормозив.
Я, знаете, ахнула. Решила: устроил мне романтический отдых вдвоем. И место лучше не придумаешь. Изумительно красивый пруд с помостом, а на берегу деревянная дачка в два этажа, выкрашенная в зеленый цвет и похожая на малахитовую шкатулку.
А потом он сказал мне вот что.
Теперь это наш дом! Здесь мы будем отдыхать, когда только захотим. Полинке-то какой простор, а?
Это было неожиданно. Неожиданно хорошо! Я разулась и босиком по траве побежала к дому. Строение выглядело заброшенным, заросло высоким быльём, но это в нем и привлекало больше всего обаяние уединенности. Я сразу прикинула, сколько краски потребуется, чтобы обновить стены, какой мебелью обставить пустые комнаты, какие навесить шторы. Мне хотелось расцеловать половицы. Настоящий загородный дом! Здесь можно принимать друзей многочисленных и весьма прожорливых, кормить их шашлыками и ушицей Полька не поверит своему счастью. Столько простора для игр! Или тихие вечера, когда дочка уже спит в своей кроватке, а мы сидим, обнявшись, на шатком помосте и считаем звезды в воде