Значит, Вы и есть знаменитый «диссидент от прокуратуры»?
Польщён, гражданин начальник, приторно улыбнулся Иванов. «Диссиденты» не самые бесполезные люди.
Была у Александра Сергеевича нехорошая и очень вредная для здоровья привычка: сразу же «лезть в бутылку». Другой на его месте промолчал бы, «прикинулся пиджачком», изобразил мертвенную бледность. Словом, отреагировал адекватно обстоятельствам. Но у Иванова всё было как у того прапорщика из анекдота: «Здесь Вам не тут!». От любых намёков на чью-то высокопоставленность и собственную подчинённость он заводился «с полуоборота». И дальше «несло» его так, что «об остановиться» и речи уже не было. И ведь понимал Александр Сергеевич, что «язык мой враг мой» а ничего не мог поделать ни с собой, ни с ним, вражиной.
Первый улыбнулся нехорошо и даже многообещающе.
Узнаю орла по полёту
Но у добра молодца не одни сопли в ассортименте, не задержался Иванов: «уже несло».
Не понял, как раз, всё понял «товарищ Первый».
Если бы это было не так, Вы бы не стали подвергать меня «кулинарной обработке».
Весь диалог «по лезвию ножа» Заведующий старательно «отсутствовал наличным имуществом»: «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу». К чести Первого, тот и не собирался подтягивать его к соучастию: вероятно, знал цену и неокупаемость затрат.
Ну, что ж логично, почти одобрительно хмыкнул «гаулейтер». «Безумству храбрых поём мы славу». Или песню?
Что-то поём
Ну-ну, ещё раз «пообещал» «товарищ Первый». Тогда Ваше слово?
Нет.
Городецкий ещё решительней втянул голову в плечи, стараясь хотя бы таким образом укрыться от «смертоносного огня» начальственных глаз. Но Первый и не собирался расходовать понапрасну драгоценную энергию. Оно и правильно: ещё пригодится для более «достойных клиентов». Секунд двадцать «от получения афронта» он молча выстукивал из столешницы не определяемый на слух мотив. Наконец, его неожиданно пролетарская с виду ладонь решительно «прихлопнула» сомнения.
Хорошо! И Вы готовы подписаться под этим?
Готов.
Иванов и не подумал «убирать с дороги» встречный взгляд.
Готов независимо от того, под чем «под этим»: под заявлением или «под приговором» самому себе.
Звучно щёлкнул замок папки: «дипломат» Иванов остерёгся брать во избежание обвинений в умысле на теракт по причине негабаритности груза. С листом бумаги наперевес по традиции непочтительно игнорируя Городецкого он подошёл к столу Первого.
Здесь вольный пересказ будущего постановления о прекращении уголовного дела. Вы спросите: почему вольный? Всё просто: часть доводов не носит процессуального характера. Но Вам ведь они и не нужны процессуальные-то доводы? Вы ведь не юрист.
Бумага легла на стол Первого, а Иванов возвратился на место.
«Гаулейтер» медленно скользнул глазами по тексту, пару раз хмыкнул, пару раз «опреснил» лицо, и, наконец, выпустил лист из рук. «Вольтерьянец» плавно заскользил по столу.
Ну, что ж, нахально но убедительно Значит, Вы считаете, что замдиректора по транспорту «герой труда»?
Нет, но он и не преступник. Он делает всё возможное и невозможное для той ситуации, которая сложилась на заводе и за его пределами.
Не понял?
Не обращая внимания на компаньона и его предостерегающую «отмашку глазами», Иванов уже «лез в бутылку».
Я настолько косноязычен?
И всё же поподробнее, если можно? Вы считаете, что на заводе сложилась ненормальная обстановка, которая не обеспечивает сохранности вагонов?
Ухмылка Первого давно уже вышла за пределы нормативной, но это не смутило Иванова, к тому времени же «находящегося в бутылке».
Отдаю должное Вашему чувству юмора, товарищ Первый секретарь, но зачем же за деревьями не видеть леса?
Городецкий, давно уже «существующий в автономном режиме», опять успел побледнеть лицом раньше Первого. Но и тот не слишком отстал от подчинённого в скорости и качестве окраса.
Вы намекаете на
пороки системы хозяйствования. И не намекаю, а говорю прямо. И пороки эти уже не изъяны, а суть системы. И тут даже «железная рука» умного руководителя бессильна. Потому что «тришкин кафтан»: подлатают в одном месте порвётся в другом. Надо менять систему управления А, может, и форму собственности.