Согласно договору дарения, ваша сноха является единственной полноправной владелицей квартиры. Конечно, можно попробовать опротестовать договор, но для этого нужны очень веские основания, огорчила я свою посетительницу и подумала, что если таковые основания обнаружатся, то горе Антонины Петровны только умножится.
Ибо первая мысль, которая пришла мне в голову после рассказа о подаренной перед смертью квартире, конечно, была криминальной. Сам собой напрашивался вывод, что Лёша погиб вовсе не случайно, и не за просто так, а за свои квадратные метры. Не знаю, задумывалась ли о таком повороте дела несчастная мать, но я ей ничего говорить не стала. Попросила оставить мне копию договора дарения и пообещала подумать, чем можно помочь. А после того, как распрощалась с Гореловой, смотревшей на меня с большой надеждой своими карими глазами, очень похожими на Лёшины, я позвонила Лизе и предложила отправиться в ближайшее кафе. Ни о чём серьёзном думать в тот момент я просто уже была не в состоянии.
Лиза влетела в зал и направилась к моему столику с традиционным десятиминутным опозданием, как всегда красивая и шумная, в алом платье, такими же яркими были лак на ногтях и помада. Конечно, начались расспросы об Антоне. В отличие от давно надоевшего и всегда нелюбимого ею Серёги, этот парень пока еще вызывал законное любопытство. Она гордилась тем, что «подсеяла мне такого кадра». Я немного рассказала о том, как мы проводим время, хотя рассказывать было особенно нечего. Разве только, как однажды он привёл меня ночевать на склад при магазине. А дело было так.
После ночи, проведённой на турбазе, Антон несколько раз приезжал за мной, и мы сидели в барах или просто разъезжали по городу на его голубой «Альфа-Ромео», болтая ни о чём, слушая музыку и попивая джин с тоником. Я понимала, что ему некуда привести меня для того, чтобы заняться сексом, но не собиралась помогать в решении этой проблемы. Если надо пусть решает сам. И вот как-то Антон спрашивает, не могла бы я провести с ним всю ночь. Я не возражала.
Он остановил машину у солидного на вид магазина и сказал:
Ну, пошли. Здесь и заночуем.
Где здесь? В магазине?
Пошли! Если я тебя веду, значит, всё в порядке.
Мы спустились вниз по боковой лестнице, он снял висячий замок с железной двери, и мы прошли в полуподвальное помещение. Вдоль длинного коридора шёл ряд одинаковых закрытых дверей, и я поняла, что это склады. Одну из железных дверей Антон открыл ключом. За ней оказался практически гостиничный номер. Здесь стояли диван-кровать, холодильник, телевизор, шкаф, стол, всё как полагается. И ещё была маленькая кухонька с электроплитой и санузел. Антон расставил на столе бутылки и закуски и сообщил:
Ты не дёргайся, всё нормально. Магазин принадлежит моим друзьям, по ночам они здесь дежурят по очереди, но сегодня я вызвался сам посторожить, так что будем с тобой склады охранять Нарежешь ветчину, пока я приму душ?
Я, конечно, внутренне над собой посмеивалась: дожилась, дескать, до складов и магазинов! Но не могла не признать, что всё было цивильно, и совсем успокоилась, когда Антон достал из шкафа чистые белые простыни.
Хорошо дежурят твои ребята!
Наверное, и сам Антон не в первый раз заступал в ночную смену!
На рассвете я проснулась оттого, что в комнату проникла полоса света, но не из зарешёченного окна, а из коридора, а следом за светом вошёл огромный мужик в майке и спортивных штанах. Грудь и плечи у него были сплошь синими от бесчисленных наколок. Их было так много, что разобрать в полутьме хоть один рисунок не представлялось возможным. Мужчина бережно нёс накрытый белой салфеткой поднос с двумя чашками кофе и баранками:
Вставайте, ребятки, на работу пора.
Меня просто парализовало от страха. Я была так шокирована, что даже не сразу сообразила натянуть на себя простыню. Так и лежала с минуту, абсолютно голая и оцепеневшая.
Антон пробормотал сквозь сон:
Спасибо, дядь Коль.
Мужик спокойненько поставил поднос на стол и вышел.
Что это было? ко мне постепенно возвращался дар речи.
А, не обращай внимания, это дядя Коля, хороший мужик, мой сосед. Недавно из зоны вышел, я устроил его сюда на работу.
И за что сидел этот хороший мужик?
За убийство, равнодушно сказал Антон и принялся одеваться.
Лиза эту хохму оценила: