Прекрати панику, успокоил его Колька. Будем размышлять логически: зачем нас кому-то убивать? То, что у Серёги в башке понапиханы (не без помощи его дедушки) всякие важные сведения об измерениях, так это нам только на руку. Значит, он ценный «фрукт» и убивать его прямо с порога никто не будет.
Это Серёжка ценный, а наши головы мало кому интересны, разве что людоедам, не унимался Валерка. Эх, чуяло моё сердце, что надо было сегодня больным притвориться и в школу не ходить. А может, этот псевдодиректор хочет мне руки отрезать? внезапно осенила мальчика догадка. Точно! Узнал, гад, что я должен записать сведения из телепередачи специальными чернилами из серебряной чернильницы, и решил помешать планам Гунтаса.
Хватит гадать: может не может. Пойдём и всё узнаем. Пацараи не дураки, чтобы нас вот так, словно пушечное мясо, подставлять.
После урока учительница построила всех в колонну по двое и повела к директору. Василий Иванович стоял в дверях кабинета, и лицо его светилось от счастья.
Когда класс выстроился в коридоре (поскольку в небольшом кабинете тридцать человек просто бы не поместились), к ребятам из-за спины директора вышел Фёдор Кириллович. Прежнего учителя истории было не узнать: модный костюм сидел на мужчине словно влитой. Туфли из крокодиловой кожи были начищены до блеска. На руку надеты модные часы. Весь его вид излучал успех и респектабельность.
Здравствуйте, дети! приветствовал он класс, широко улыбаясь. Если кто-то забыл, меня зовут Фёдор Кириллович. Раньше я работал в вашей школе учителем истории, правда, совсем недолго. К счастью, упорным всегда везёт, и мне посчастливилось стать первым директором новой гимназии, которая открывается первого сентября этого года.
Выходит, не соврал Гунтас, шепнул Колька на ухо стоящему рядом Серёжке. Как сказал год назад при расставании, так всё и получилось. Только посмотри, какой Кирилыч счастливый. Такое ощущение, что купил себе звание мага и магические уровни.
Не в магии дело, уточнил Серёжка. Просто наш историк очень амбициозный человек: ему что магом, что директором, главное расти в глазах окружающих. Не удивлюсь, если через несколько лет он захочет в мэры баллотироваться.
Эй! Хорош шептаться, попросил Валерка, силясь услышать разговор друзей. К сожалению, ему «выпала честь» попасть в пару с девочкой и встать практически в конец строя.
Так вот, продолжал свежеиспеченный директор. По заданию руководства департамента образования нашего города мы набираем к себе в гимназию наиболее одаренных и выдающихся ребят. В поисках будущих Эйнштейнов и Коперников я объездил уже более тридцати школ Москвы. Сегодня, как вы понимаете, настала очередь вашего учебного заведения и конкретно вашего класса.
Чего-то снова мутит наш колдун, с сомнением покачал головой Колька. Эх, жалко, бабы Нюры рядом нет. И Анфиска, как назло, в другом измерении
Фёдор Кириллович, я, если честно признаться, не понимаю, почему именно 6-Б? спросил директор. Да, средний балл по школе у них неплохой, но, откровенно говоря, гениями в этом классе и не пахнет. Нехорошо так говорить при детях, но, тем не менее, с фактами не поспоришь! Может быть, вам стоит обратить внимание на других учеников, из 7-А или 9-Б, например?
Уважаемый, Василий Иванович! Дело в том, что мы отбираем в новую гимназию не просто прилежных отличников, а ребят с изюминкой. Понимаете?
Если честно, не совсем, признался директор.
Значит, и не надо! весело ответил Кирилыч. Вот когда придёте к нам на первый выпуск через пару лет, сами всё поймете без лишних объяснений. А пока мне нужны и историк с показной деловитостью достал из кармана широкий блокнот с тёмно-красной обложкой. Открыл его, перелистнул пару страниц, разыскивая нужную запись. Так вот, нашёл, ткнул он пальцем в нужные строчки. Сергей Поляков, Николай Мишечкин и Валерий Степанов, прошу выйти из строя.
Поздравляю вас, ребята, незаметно подмигнул он старым приятелям. Руководство города и педагогический совет оказали вам честь и выбрали в качестве учеников новой гимназии. Отбор был крайне суровым, в нём участвовали более двух тысяч человек. Вы оказались среди победителей, которым с начала нового учебного года предстоит оправдать оказанное доверие.
Василий Иванович остолбенел и потерял дар речи. Он лишь беспомощно взмахивал руками и разводил их в стороны, словно внезапно позабыв, зачем вообще природа одарила его конечностями. Через какое-то время всё-таки совладал с собой и разразился сумбурной речью: