Чарли, зовя на помощь, как будто перед ним была дюжина головорезов, отвел меня в полицейский суд на Боу-стрит.
Я смутно припоминаю, как мы шли туда. Чарли тряс меня за плечо и твердил: «Вы пьяны, верно?» Я отрицал, но сразу потребовал бренди, так как нуждался в нем, и услышал в ответ смех людей, которых не мог разглядеть.
В конторе на Боу-стрит нас принял джентльмен по имени мистер Берни. Он отнесся ко мне с сочувствием. Я пытался рассказать свою историю, но не мог говорить связно. Мистер Берни сказал, что придется подождать прихода главного магистрата, сэра Натаниэла Конанта, и предложил мне прилечь.
Какое-то время я лежал на дощатом полу у стены в комнатушке, где на крючках висели шляпы и громко тикали часы. Думаю, ее использовали раннеры [41] Боу-стрит. Кто-то промыл и перевязал мне голову. Рядом со мной присел на корточки мужчина, как я узнал позже, мистер Хьюберт Малберри. Вы знакомы с мистером Малберри, падре?
Ординарий покачал головой.
— Выглядит он не слишком презентабельно — толстый, неряшливый и почти всю понюшку табака высыпает на себя, — но знает толк в законе. И клянусь душой, которой у меня, возможно, нет, он был мне добрым другом.
«Выпейте это», — сказал мистер Малберри. Прислонив меня к стене, он дал мне глотнуть неразбавленного спирта и запить его водой. После этого мой ум прояснился достаточно, чтобы я смог все рассказать.
Мистер Малберри не задал мне ни одного вопроса, пока я не закончил.
«Думаю, я разбираюсь в людях», — сказал он, затем встал и направился к двери.
Я спросил, куда он идет.
«Черт возьми! — воскликнул мистер Малберри, и его обрюзгшее лицо побагровело. — Разумеется, нанять двуколку! Если этот сельский дом находится там, где вы говорите, я должен найти его!»
Когда он ушел, падре, ко мне пришла еще одна посетительница. Королевский театр на Друри-Лейн находится неподалеку от Боу-стрит, а новости распространяются быстро. Мистер Кин репетировал «Макбета», и Долли Спенсер примчалась в актерском наряде, стеклянных драгоценностях, со слезами на глазах. Она обняла меня и прижалась щекой к моей щеке... — Даруэнт помолчал и добавил с усмешкой: — Как и следовало ожидать, ее вывели оттуда. Кажется, она укусила одного парня в руку. Да, Долли не леди — она всего лишь самое преданное существо на свете.
Он снова ударил по стене скованным запястьем, стараясь причинить себе боль. Священник с сочувствием смотрел на него.
— Малберри вернулся только в сумерки, — продолжал Даруэнт. — Он был слегка навеселе и стоял надо мной, пошатываясь.
«Возможно, вы честный человек, мистер Даруэнт, а возможно, принц лжецов, — заговорил он. — Но я знаю только одно — мы не можем предложить вашу историю судье и присяжным. Лучше придерживайтесь дуэли в пьяном виде».
Думаю, это все.
— Все? — изумленно воскликнул преподобный Хорас.
— Да.
— Вы смеетесь надо мной! Разве этот адвокат не нашел дом?
— Конечно, нашел. Любой сосед мог указать его местонахождение. Дом построил Ванбру [42] — он имеет форму буквы "Е", с куполами на башнях в каждом углу и часовой башней посредине. Я сам проходил мимо него много раз.
— А он нашел языческую статую на лужайке?
— Нашел.
— И комнату, где вы обнаружили лорда Франсиса мертвым?
— Да, падре. С обоями, камином и прекрасным турецким ковром.
— Какое-то безумие! — простонал преподобный Хорас. — Да-да, пейте ваше бренди, если это вас утешает!
— Но, — Даруэнт отставил бутылку после солидного глотка, — я не рассказал, что еще увидел Малберри. Красно-золотые обои теперь покрывала пыль, которая еще более плотным слоем лежала на полу и прекрасном ковре. Между инкрустированным письменным столом и высоким стулом позади него пауки сплели паутину. Такая же паутина обволакивала призмы люстры.