Наша дорога шла по французскому маршруту снабжения районов Шари и Чада из Конго; этот маршрут был первоначально открыт Жантилем, который впоследствии спустился по Грибинги из места где сейчас находится форт Кремпель. С того времени путь регулярно использовался французами, хотя Грибинги не является судоходной рекой. Французы также открыли новый маршрут по Куми и Фафа, небольшим рекам, которые соединяются с рекой Бахр-Сара, впадающей в Шари ниже Аршамбо. В течение семи с половиной месяцев коммуникации по реке Шари поддерживались стальными баржами длиной около 30 футов и 3 фута шириной, которые приводились в движение «шестовиками». Во время сезона дождей большая часть трафика осуществляется небольшим пароходом с кормовым колесом, который может подняться по Грибинги до форта Кремпель.
После того, как лодки были разобраны, я и Хосе пошли вперед с их частями, в то время как Гослинг ждал до следующего дня, когда было собрано достаточное количество носильщиков, чтобы доставить остальную часть грузов. Французское правительство снабдило нас людьми; их было сто тридцать два туземца, это было все, что можно было получить; они выглядели странно, многие из них были почти мальчишками. В течение двух дней они работали в самых трудных условиях, потому что было очень мало еды, и когда дневной переход заканчивался, голод заставлял их рыскать по кустам в поисках фруктов. На третий день многие дезертировали, и дорога через интервалы была усеяна ящиками и секциями лодок, так как каждый сбежавший носильщик, воспользовавшись возможностью, бросал груз на тропу и скрывался в высокой траве. Мне нечего было делать, кроме как оставить вещи там, где они упали, и отправиться в следующую деревню, куда я добрался смертельно уставшим в восемь часов.
На следующее утро Хосе удалось навербовать много людей, которых нам удалось получить через вождя, и они принесли брошенные грузы. После этого дела пошли лучше; дни были более прохладными, а дороги лучше. С помощью более сильных носильщиков мы без проблем достигли Кребеже 12 октября.
Наш поход по низкому перевалу Шари-Убанги был завершен без особых инцидентов, потому что мы шли по хорошо проторенной дороге, и каждый день приводил нас в более южные широты.
В Кребеже мы попали в добрые руки господина Габориада, администратора, который проявил гостеприимство, предложив нам оставаться у него сколько угодно. Но как бы нам не хотелось продлить наш визит, нас звала жизнь буша, и Гослинг отправился в сторону Кеммо, чтобы найти слона, а я начал изучение группы изолированных холмов из железного камня, известной, как Кага Джирри, расположенной в 25 милях к западу от поста. Всего здесь около десяти холмов, лежащих примерно в миле друг от друга; самый высокий холм всего 400 футов (120 метров). В трех милях к югу расположена река Томи, до пятнадцати ярдов шириной, питающаяся небольшими притоками с холмов и текущая на восток.
На расстоянии холмы выглядели голыми, но трава, которая заполняла долины и склоны, была такой высокой и густой, что мне пришлось прорезать тропу, чтобы подняться на них. Спустя какое-то время, когда каждый холм был «оборудован» тропой, я мог пойти прямо к месту нашего сбора и избежать пути среди высокой травы равнин.
Кеммо (в настоящее время Sibut)
В этой стране я провел самое приятное время и получил сорок восемь экземпляров птиц, из которых двадцать видов были новыми для моей коллекции.
На холмах нет обитателей, но окружающая их страна населена людоедами н'диконго, ветвью народа банда. И мужчины, и женщины заядлые курильщики; они красят свои тела медно-красным составом, который женщины добывают из коры какого-то дерева. Однако, только в некоторых случаях окрашивается все тело, например, когда человек выбирает или покупает жену. Помимо традиционных дисков, растягивающих губы, и других украшений, распространенных у банда, женщины здесь носят металлический шип 4 или 5 дюймов длиной, который свисает с нижней губы.
Река Грибинги (красная стрелка), река Томи (белые стрелки), река Убанги (желтая стрелка)
Каждая деревня независима и управляется вождем, который является самым сильным и беспринципным человеком сообщества. Если туземец слишком далеко отходит от своей деревни, он рискует попасть в руки соседей, которые захватят его, как раба, или если не смогут поймать его живым, то убьют и съедят. Когда вождь умирает, в деревне поднимается общий шум, и всех жен вождя убивают и хоронят вместе с ним. Но в случае смерти не вождя, а влиятельного старосты, его тело предается земле на живой подстилке из половины его жен под аккомпанемент музыки и танцев.