Дело идёт к вечеру. За долиной встаёт новая отвесная гряда. Утёсы, откосы выглядят почти неприступно. Круто, брутально. Мы не спорим. Глаза бояться перестали, а ноги делают всё сами, давно уже живут собственной жизнью.
День да ночь сутки прочь, ещё один походный денёк отлетел. Бесконечный, как махи грязных ног передо мной. Мимолётный, как ветерок, расчёсывающий травы, ласкающий пушистые верхушки дудчатого лука.
А лук и в пищу пойдёт! Не поленюсь, сорву даже. Это ж батун, если не ошибаюсь! Ботаник из меня так себе, но мама же выращивала на огороде подобные культуры Да, на вкус лук, и лук. Резковат. Прелестен. Кинем в вечернюю сублимуть.
Скоростной спуск
Одолели последний на сегодня взлёт, и встали прямо над обрывом. Горячим ужином тут и не пахло, ведь все реки и ручьи остались внизу, а деревьев здесь в принципе нет. Виктор скупо знакомит с затейливыми тюркскими наименованиями частей окружающего ландшафта.
Под нами долина реки Аккая, а там вон гора с таким же названием. Завтра спустимся по Сергезю и пойдём по Кубе к лагерю.
Как? Сер..ге..зю? Ну и имечко у реки!
Палатки на плоской голове хребта как набитые шишки, как наскоро слепленные пирожки на сковородке. Вместо «хребта» на язык просится почему-то слово «кряж», но не уверен, что оно уместно. Россыпи плитняка защищают от ветра. Там, где кончаются их серые языки, мелькают головки мелких цветочков. Лапчатка? Камнеломка? Точно не незабудка, её бы я не забыл! У той ведь такие голубенькие цветики Недавно мне встречались, стелются между камешками, радуя глаз
Значит, обширная долина это и есть владения Ак-каи? Ну, ничего себе она раскинулась! Уходит далеко вниз, постепенно обрастая лесом, тянется на юг, к колоссальным скально-лесным цепям. А перед ними угадывается ещё одна долина, как меч-кладенец прорезавшая горный массив с запада на восток. Это ложе реки Куба, куда нам и нужно попасть. Но дотуда ещё Да-Ле-Ко
Наутро, миновав необычную проплешину горных верховий окружённую шерстью трав и усеянную моими любимыми огоньками стали валиться в распадочек с речным истоком. Экшен, который я уж точно не запамятую никогда: спуск по реке Сергезю!
Примечателен он уже тем, что река вроде бы есть, но её как бы и нет, она вне физической досягаемости почти вплоть до самого устья. Попить и набрать воды, таким образом, не представляется возможным. Да и не видно её вовсе из-за травы, кустов и деревьев, только слышен звук: местами журчание, местами шум.
Тропа по Сергезю такой крутости, что подниматься по ней находится мало желающих. Но, как ни странно, находятся. А нам и спуска через край! Косогор с трэшовым уклоном; держись, чтобы не разогнаться и не улететь, не наскочи на нижних, не попади под верхних, да смотри, чтобы стопы от голеней не открутились
У меня нет ни одной фотографии с этого места, да и вообще фотки из Первого похода пересчитываются пальцами одной руки. Суровая правда жизни: на плёнке в мыльнице было шестнадцать кадров, и половина была засвечена. Есть и другие причины, могущие показаться смешными, но тем, кто помнит, как всё было грустными. Морось, туман и дождь означают: никакой фотосъёмки. Резкий подъём и резкий спуск значат примерно то же. Снимать просто некогда! Тебя никто не ждёт Плюс, если у тебя полтора десятка кадров на всё про всё, ты не будешь щёлкаться на лету, как попало. И никаких постановочных композиций, мы и так всю дорогу отстающие! Догоняющие.
Вот и опять все растворились, убежали Шагу!
Сейчас мне кажется, что нисхождение по Сергезю я помню хуже, чем то, что было сразу после него кубинскую дорогу Детали исчезли из памяти. Но я так хотел бы рассказать вам про эту реку! До конца не уверен, почему, но я полюбил её. Наверное, из-за названия. Такое уж оно «артхаусное», нестандартное. А может, из-за крутого её нрава, бешеной той тропы, диких зигзагов вверх-вниз Из-за того, что в сердце моём она так и осталась холодной, недоступной И из-за того, что так много было там спелой малины и смородины!
Но также и потому, что имя этой реки навсегда для меня связано с именем погибшего друга, Алексея Курицына.
Сергезю это символ. Всего Алтая, если хотите. Всех этих лет.
Два с половиной десятилетия тлетворно влияют на клетки воспоминаний. Позволю себе небольшое отступление «назад в будущее», и опишу Сергезю по впечатлениям лета 2018-го.