Да все хорошо.
Ну да, конечно. У меня тут есть аспирин. Выпей, пока голова не разболелась, она достала из верхнего ящика стола пачку таблеток и протянула мне. Бери всю упаковку, потом вернешь.
Она бросила мне пачку. Я поймал.
От передозы аспирина еще никто не умер, пошутила она и глянула на часы.
Ухожу, заверил ее я, подходя к деревянной двери со стеклом и жалюзи.
Дверью не хлопать, крикнула она мне вслед.
Спасибо за аспирин.
Я поспешил к выходу, рассчитывая догнать Боголюбову. Спустился в холл и от лестницы спросил Кирилла, не выходила ли Кристина Боголюбова. Тот оторвался от газеты, прищурился, вспоминая, и сказал, что не видел, чтобы она выходила. Я поднялся обратно в редакцию, прошел по коридору мимо двери в дизайнерский отдел и завернул в буфет, где Боголюбова любила обдумывать свои статьи за чашкой крепкого черного кофе и разговорчиками с буфетчицей Аней. И тут же услышал обрывок их разговора.
я бы, например, не решилась на самоубийство, тревожным голосом сказала блондинка в бежевом блейзере, стоявшая ко мне спиной. Но вот, что толкнуло его на такой отчаянный шаг, мне предстоит выяснить.
Да, Кристинка, заворожено произнесла Аня, ну и напросилась же ты на работку
А что такого? Мне самой интересно, что произошло с Вольским возразила Кристина.
Ну не знаю, вздохнула буфетчица. Некоторые вещи знать не безопасно. Ты же не журналист федеральной газеты.
Простите, что прерываю вашу беседу, девушки, вклинился я, но наш редактор считает, что ты, Кристина, уже в пути. Она будет очень расстроена, если обнаружит, что ты еще здесь.
Ой, сказала Кристина, ладно, все, Аня! Я побежала. Спасибо, что предупредил, Марк, повернулась она ко мне.
Аня помахала ей вслед, и мы с Кристиной вышли в коридор.
Мы поедем вместе в квартиру Вольского. Мне нужно взять кое-что.
Кристина посмотрела на меня недоверчиво.
Что кое-что?
Статью, которую Вольский не закончил.
Я открыл дверь на лестницу и пропустил Кристину вперед.
Разве вешаются люди, не закончив начатое дело? Тем более, я слышала, что Вольский жизни без журналистики не видел.
Я пожал плечами, спускаясь за ней по ступенькам.
Может быть, и закончил. Просто не успел сдать.
Она остановилась. Я резко затормозил, чтобы не налететь на нее.
Слушай, воодушевленно начала Кристина, ты ведь работал с Вольским! А я его совсем не знала. Расскажи о нем. Мария Андреевна ждет от меня результатов. А чтобы были результаты я должна разобраться в материале не хуже следователей.
А зачем вообще занялась этим делом?
Хочу быть полезной, она застегнула блейзер и двинулась к выходу. Пойдем, Марк. Надеюсь, ты не станешь отрицать, что наш журнал по содержанию иногда уступает крупным центральным изданиям. Нам нужны резонансные темы. Я не собираюсь менять профиль нашего журнала, но предоставленную мне возможность использую максимально. И потом, это просто доброе дело.
Мы вышли на улицу. По лицу стегнул ветер. Над домами синели набегающие тучи, и лишь над горизонтом пролегла яркая прорезь ясного осеннего неба.
Я уверенна, люди, которые его знали, напишут качественно, но осторожно. А я готова копать, мы остановились под навесом автобусной остановки. Независимо от того, убили его или он повесился, меня беспокоит причина. Именно в ней вся трагедия. Именно мотив открывает нам глаза на жизнь. И каждый из наших читателей задумается всерьез о том, что произошло с незнакомым человеком Что?
И хотя мне не было дела до чужих трагедий, теряющихся в тени моей собственной утраты, я смотрел на Кристину, улавливая в ее словах отзвук тепла и подлинной человечности, долетевший до меня сквозь целую вселенную.
Может быть, ты справишься не хуже остальных, сказал я. Кажется, теперь я понимаю, почему ты взялась за это нелегкое дело. Наверное, главное как раз заключается в том, чтобы рассказать людям о причине. Ты совершенно права.
Она радостно засияла.
А что ты написал о Вольском? Все ведь писали пару слов о нем для некролога.
Я засунул руки в карманы куртки и задумался, глядя на здание на противоположной стороне улицы. Мне не хотелось лгать ей.
Что и все, несколько добрых ничего не значащих слов, сказал я. Раньше я всерьез не задумывался о таких вещах. О том, что человек чувствует, зная, что сейчас умрет, и при этом делает это. Убивает себя. Наверное, он ощущает полную пустоту. Просто вакуум в душе. И, наверное он должен чуточку ненавидеть себя, чтобы убить.