Харон уже подплыл к берегу в огромном гробу-паруснике с прогнившими и изъеденными червями бортами. Такова была его ладья смерти.
Ну некую власть имеем, господин Харон.
А зовут тебя-то как?
Ну Гонг, Джейнс Гонг, лицензированный.
А я уж подумал Кинг конг, -и бес залился хриплым смехом. Смотрели мы тут киношку одну недавно. Режиссер тамошний с собой в гроб пленку унес. Мы его тут и разреквизировали. Так ты на Кинг Конга похож, хе-хе.
посыпанными пеплом локонами.
Я что, так на гориллу смахиваю? обиделся парень.
Да нет, успокойся, на беса, и старик ткнул себя пальцем, продолжая ухахотываться.
Ангел посмотрел на свои выбившиеся и машущие на ветру крылья и тоже почему-то стал смеяться, держась за плечо перевозчика, чтоб не показаться тупым и непонятливым. Да притом ангелы ведь весьма позитивный народ. Охочи посмеяться и обижаться не умеют.
Ангел Гонг, утерев выступившие слезы, протянул направление на аудиенцию:
Отчаливай что ли.
Не могу пока. Эти вон прощения ждут, сорок дней. Если не получат, я их куда следует отправлю, указал на фанатеющих хиппи с
Может фиг с ними, а? хитро заулыбался Гонг, давай сейчас без них вдвоем отплывем. Если хочешь, я порулю: всегда мечтал капитаном стать. А ты полежи пока, поболтаем.
Бес задумчиво скривился: никогда такого не было раньше, а тут только помечтал об отпуске и вдруг сразу: вот оно исполнение желаний! Что значит позитивное мышление!
А-а! махнул он, по рукам!
Ангел вскочил в ладью, по-боксерски поводил плечами, показывая, что не зря два года в качалку летал. Старик блаженно развалился на тюках и вздохнул мечтательно: может и другая мечта сбудется.
Гонг оттолкнулся веслом от пристани и они тихонько поплыли. В воздухе залетали и загоготали как чайки какие-то странные птицы.
Что-то сегодня гарпии залетали, удивился Харон: к дождю что ли?
Всю дорогу они болтали по душам и нашли много общего. Смеялись, обсуждали последние сплетни, новости из потусторонних газет. Наконец причалили. Харон загрустил: почти друга нашел и пора прощаться:
Ну ты это, потом не пропадай. На обратном пути заходи ко мне пирожков поедим, поболтаем еще.
А пирожки-то с чем? Я вообще люблю пирожки.
С яблочками молодильными, усмехнулся дед, подмигивая: у меня с них такой торчок потом всю неделю! Плавки не налезают!
Ну мне вроде не положено, засмущался парень, отворачиваясь: А что, и впрямь неделя? шепнул ему на ухо: а как насчет двух?
Ты молодой, у тебя, может, и три будет, соучастники загоготали. А есть еще и блинчики поминальные, с медком амброзийным.
А где вы его здесь берете? Это ж вам не положено?
Ну у нас свои связи, трафик налажен четко. У нас свои на таможне сидят: все всё знают, но всех всё устраивает, и он хитро подмигнул.
Ну, я смотрю, вы тут неплохо устроились, господин Харон. Я теперь обязательно к вам заскочу чайку попить.
А может что и погорячее. Да ты уж меня зови просто на ты, Харя.
Ну а ты меня, Харя, тогда Дженьком называй.
Ну все, по рукам. Вот и договорились, и они ударили по рукам на прощанье.
Старик взмахнул веслами и ладья быстро помчалась снова к тому берегу с фанатеющими покойниками-хиппи, попыхивающими папироски с гашишем.
Перед Гонгом открылась перспектива древневосточных построений с высокими башнями, неприступными стенами.
Ну как у шумеров, блин, -он только что прочел занятную книгу про архитектуру древнего Вавилона.
На подступе к главным воротам вела серпантинная дорога, выложенная берцовыми костями. Вдоль нее по обеим сторонам были выложены из черепов клумбы с садовой коноплей. Кое-где улыбчиво розовели маки мило, душа радуется.
Ангел легкой походкой, вдыхая пьянящий аромат, побежал к местному КПП. Навстречу выскочил мордоворот:
К кому?
К начальнику контрольно-пропускного пункта.
Цербер занят.
Я парламентер. Это срочно. Скажи, что с меня станется.
Мордоворот, также рявкнув, помчался докладывать. Через минуту пришельца попросили пройти. В главной будке за бюро сидел тучный многоголовый пес, каждая голова которого была одета в толстый с шипами из брилликов ошейник. Так же каждая голова занималась своим важным делом: кушала, смотрела телевизор, болтала по мобильному.