Марат Валеев
город Красноярск
«Моя ты хорошая!..»
Он попал в больницу после автомобильной аварии. Возвращался на недавно приобретенной иномарке из аэропорта, машина буквально летела над трассой. И вдруг переднее колесо на полной скорости пошло «на выстрел». Он пробил головой лобовое стекло, ласточкой вылетел на обочину и потерял сознание. Машина всмятку, сам не лучше: нога сломана в нескольких местах, одна рука не работает, ребра полопались, ухо на «ниточке»
И вот лежит на спине, не пошевелиться, ни в полную силу вздохнуть. Какая машина была! стонет он не то от не оставляющей его боли (к переломанной ноге для вытяжки подвешен груз), не то от жалости к загубленной технике. За ним ухаживает жена, невысокая, неспешная в разговоре и походке. Она не отходит от него ни на шаг с того дня, как ее шелапутный муж попал в больницу. Вроде нянечки при нем, но куда заботливее и терпеливее.
Не пе-ре-живай, врастяжку говорит она. «Оку» купим.
Да на ее, «Оку» эту, одновременно стонет и смеется он. Когда в нее сядешь, уши наружу.
Тут он вспоминает про свое пришитое ухо.
Ты скажи им, пусть чего-нибудь сделают с ухом, мокрит все время. Жена поднимается со стула, отставляет в сторону какое-то рукоделие и идет за медсестрой.
Начинается обход. В палату входит группа медиков, все в белом, как ангелы: заведующий отделением, старшая медсестра, два врача, несколько медицинских сестер. Из нас троих в особом внимании на сегодня нуждается автопострадавший. Врач расспрашивает его об ощущениях.
Все время болит, жалуется он. Когда меня в Красноярск-то отправят?
Вот когда рана затянется, тогда и отправим, терпеливо втолковывает ему врач.
Так у меня же корка уже была, сорвали зачем-то, раздраженно говорит страдалец. Как специально.
Это не та корка, это был струп. Надо немного подождать. Обход следует дальше.
Ну, если узнаю, что меня не везут в Красноярск только потому, что у больницы денег нет, я им покажу, ругается он. Я же им говорил, что готов ехать за свой счет. Так нет, держат.
Посмотрев немного телевизор, он начинает стонать и материться. Сходи, пусть поставят укол, требует он у жены.
Та молча идет к медсестре. Возвращается, потом идет в магазин за продуктами. Уколотый муж в это время ненадолго засыпает.
Просыпается, жена его кормит и поит. Потом он начинает размышлять, правильно его лечат здесь или неправильно. Удивительная особенность наших больных: они всегда знают о своих болезнях больше, чем врачи, как и о методах и способах их лечения. Остается только удивляться, для чего они тогда все же периодически укладываются в больницы?
Я прокапываюсь и ухожу домой.
На следующее утро застаю своего соседа громко храпящим после наркоза: ему что-то сделали с ногой, и теперь она, распухшая и оголенная как у какой-нибудь бесстыжей тетки, не просто лежит на жесткой больничной койке, а покоится на небольшой подставке. Из стопы в районе пятки торчит стержень, на котором крепится тросик. Все понятно та же вытяжка грузом, только в другой позе.
Автострадалец спит недолго. Просыпается еще полупьяный от наркоза, жена она как всегда рядом, смачивает его губы минералкой. Неожиданно он перехватывает эту натруженную руку и покрывает ее поцелуями. Мы, сопалатники, не веря своим ушам, слышим следующий страстный монолог, видимо, для связки перемежаемый ругательствами:
Моя ты хорошая, мля, что бы я без тебя делал! ворочая непослушным языком, бормочет он. Вот только выздоровею, мля, все сделаю, чтобы ты у меня ни в чем не нуждалась, чтобы никогда не страдала. Жена потрясенно молчит.
Пяточки твои буду целовать! продолжает мычать он. Никому никогда тебя не уступлю, мля! Никого мне не надо, ты у меня, мля, одна.
Да? А в Зе-лено-горске? наконец приходит она в себя и смахивает вытекшую слезинку.
Да кто тебе сказал, мля? страстно булькотит он, как голубь на чердаке. Никогда, никого и нигде. Клянусь, мля!
Остальные обитатели палаты делают вид, что ничего не слышат, хотя прекрасно понимают, что стали невольными свидетелями самого настоящего признания в любви. Пусть выраженного таким вот способом. Но от чистого сердца. Хотелось плакать.