Тот в свое время изучал работы Ван Эйка, искренне восхищался ими, и они вдохновили его на написание образа святого Винсента, покровителя Лиссабона, когда-то замученного на мавританском побережье. Брат же Нуно Гонсальвеса, некий Мигель, был хранителем королевской библиотеки и, что немаловажно, зала с картами. Под влиянием своего брата этот человек допустил невероятную оплошность, разрешив Ван Эйку посетить сокровищницу, на стенах которой были развешаны карты. Тот сразу усмотрел ту, которая интересовала его господина, — самую ценную.
— Он похитил ее?
— Нет. Он оказался хитрее. Воспользовавшись кратковременным отсутствием хранителя, он скопировал карту на велени.
— Как же он успел?
— Этот вопрос стоит и перед нами. Твой отец был великим художником, значит, обладал феноменальной зрительной памятью. Впрочем, это одна из причин, по которой герцог поручил ему эту миссию. Только художник с талантом Ван Эйка мог благополучно завершить ее. Детали и фамилии, которые он не успел записать, просто запечатлелись в его памяти.
— А как вы узнали об этом, если он ничего не украл?
— Потому что Мигель вовремя вернулся в комнату. Он сразу все понял и попытался убедить Ван Эйка отдать ему копию. Художник, разумеется, отказался, уверяя, что побудил его к этому чисто художественный интерес и он уничтожит пергамент после приезда в Брюгге. Что никто его не увидит. Подобные аргументы не звучали бы убедительно, если бы Ван Эйк не имел звания посла, не являлся королевским протеже, не был ценим инфантой Изабеллой и не окружен ореолом знаменитости. К тому же он очень умело манипулировал Мигелем при помощи кнута и пряника. Так, он дал понять, что, узнай король о его оплошности, он жестоко накажет его. Расплата за такие ошибки одна — смерть. Несколько лет назад один лоцман и два матроса, сбежавшие из Португалии в Кастилию с целью предложить свои услуги королю Альфонсо, были пойманы и арестованы. Тело лоцмана привезли в Лиссабон, разрубили на четыре части и развешали их на четырех городских воротах.
— Но как же вас предупредили?
— В день отьезда Ван Эйка Мигель, терзаемый угрызениями совести, все рассказал властям.
Ян с ноткой страха произнес:
— Его, разумеется, приговорили к смерти?
— Нет, но заковали в кандалы. Тоже незавидная доля.
— А вам поручили вернуть карту…
— Да. Меня попросил принц. Я уже говорил тебе, что он не только мой сеньор, но и друг. Однако моя миссия была заранее обречена на неудачу, потому что я должен был завладеть этой копией до того, как Ван Эйк передаст ее герцогу. Чудо это или везение, не знаю, но последнего в это время не было в Брюгге. Так что мне повезло. Но каждый час был на счету…
— Поэтому вы и притворились агентом сыска…
Разочарование появилось на лице Идельсбада.
— Эти истории с убийствами пришлись очень кстати. Благодаря одному из наших людей, внедренному в службу сыска, я смог получить всю информацию о Слутере и остальных, а также фальшивое удостоверение. Я был убежден, что карта все еще находится в доме. И мне любой ценой нужно было проникнуть в него.
— Вам это не удалось, и вы проникли силой. С сообщниками. Бедная Кателина чуть не умерла со страха. Вы…
Португалец сухо оборвал его:
— Нет. Ошибаешься. К этому нападению я не имею никакого отношения. Во-первых, у меня нет сообщников, и, во-вторых, я не сделал бы такой глупости, тем более при свете дня. Зато я знаю, кто были эти люди.
Ян поднял брови, ожидая продолжения.
— Они испанцы. Очевидно, секреты не так уж строго охраняются, как это принято думать. В королевстве Кастилия наверняка узнали о проделке Ван Эйка. По причинам, которые я тебе назвал, Испания так же заинтересована в этих картах, как и герцог Бургундский. Во Фландрии, как и повсюду, у нее есть свои агенты. Они-то и разгромили ваш дом. Я здесь ни при чем.