Так я, поэтому и вмешался, чтобы тебе потом от Марины не влетело. Тем более что и мне бы тоже досталось. Ну что, пойдём. Я в городе новые инструменты купил. И пару клеток для кроликов.
О! А вот за это огромное спасибо. Можно сказать, ты спас мне жизнь.
Я просто свои уши пожалел, так что не обольщайся.
Ой, да плевать мне, что ты там решил сберечь, чёрт меня дери! Давай, рассказывай. Сдал на пояс?
Ну конечно сдал. Я что, зря на это несколько лет убил? Пойдём лучше вечером в Стекляшку сходим. Там этот утырок нас ждать должен. Если не испугается.
Да придёт, он никуда не денется. Его столько народу слышало, что он просто не может не прийти. И, раз мне не надо покупать инструменты, то мы можем славненько бухнуть, пока Марина на соревнованиях.
Ну, всё. Вечером в Стекляшку. Только давай сначала клетку починим.
Давай.
Пешком дойдя до своей фермы, они первым делом двинулись туда, где у них располагались вольеры для кроликов. Одна клетка была сломана и теперь несколько кроликов спокойно разгуливали на свободе, правда не уходя далеко.
Ренат тут же взялся за починку, а Ваня в это время, осмотрел сеновал. Сено было свежим, довольно таки приятным на ощупь и у него возникла идея, притащить сюда какую-нибудь молоденькую цыпочку и вдоволь ней порезвиться.
Ренат, я займу это помещение на одну ночку?
Ренат громко засмеялся, чуть не уронив кролика, которого он собирался вернуть в клетку.
Ваня, чёрт меня дери. Не успел вернуться, а уже по сеновалу соскучился.
А чего время зря терять. Тут столько неопробованных курочек. Аж глаза разбегаются от такого разнообразия.
Вот поколотит тебя Марина за твою любвеобильность, и будешь потом знать, почём нынче это самое разнообразие.
Ну, ты то хотя не нуди.
Всё, всё, молчу. Да и чёрт меня дери, я вообще от рождения слепоглухонемой парализованный инвалид. Засмеялся он, сажая в клетку последнего кролика.
Что ты шустро по скачкам рассекаешь, для такого паралитика как ты. Засмеялся Ваня, доставая из рюкзака бутылку бренди. Будешь?
А это меня наша святая Марина исцелила. Своим освящённым веслом. Конечно, буду. Выхватив у него бутылку, он сразу же её открыл и сделал несколько глотков. О! Как бальзам на душу.
Всё? Починил?
Да что там чинить то? Дел на две минуты.
А что раньше тогда не починил?
Да хрен его знает. Некогда было.
***
Ренат Степанович! прибежала к ним женщина в цветастом фартуке. Поправив прядь волос, выбившуюся из-под платка, она кокетливо улыбнулась Ване, слегка покраснев. Там Борька опять шкодничает. Уж не знаю, что с ним делать. Совсем от рук отбился.
Ладно. Вздохнул Ренат, передавая Ване бутылку. Пойду, посмотрю на этого козла.
Ну, ты с ним поласковей Пошутил Ваня, падая на сено. Он же всё-таки козёл.
Ничего не ответив, Ренат последовал за женщиной к Борьке, который снова был в плохом настроении.
Борька был уже довольно таки старым козлом и наверно в силу возраста имел скверный характер. Мог спокойно, и боднуть того, кто ему не нравится. Многие уговаривали пустить его на мясо, пока он был ещё молод, но Ренат категорически отказался. Этот белоснежно-белый козёл был дорог ему как память об отце. Именно с Борьки началась его жизнь как фермера. Этого козла ему подарил отец, за полгода до своей смерти.
Сначала Ренат был зол на этого козла, считая, что это он виноват в гибели его отца, но потом привязался к нему.
Подойдя к Борьке, он сел на корточки и почесал его рога.
Ну что, Борис Батькович, кто посмел испортить тебе настроение? Ты только скажи, я мигом его накажу.
Борька сердито фыркнул и отвернулся, чуть не задев его своими длинными рогами.
А вы его на случку как давно водили, Светлана Витальевна?
Давно. Так он же старый уже. Вот мы и не стали его тревожить.
А сколько вам лет?
Сорок два. А что?
А мужу вашему?
Пятьдесят шесть.
А с интимной жизнью как?
Ренат Степанович! покраснев, она отвернулась.
Что Ренат Степанович! Он не настолько стар, чтобы его в утиль сдавать. Если он может, значит, тоже должен на случки ходить. Я понятно выражаюсь. Вот поэтому он и вредничает. Вас женщин, например, месяц на сухом пайке подержать, так вы в таких сук превращаетесь, что рядом с вами не то, что дышать, даже сдохнуть страшно.