Вообще, за ошибки люди наказывались строго, подчас беспощадно. Этим и славился Ванников. Рассказывают, к примеру, историю о том, как инженер Абрамзон допустил погрешность при монтаже оборудования и прямо из цеха был отправлен в лагерь, который находился тут же, за стенами корпуса. Ванников отобрал у несчастного пропуск и сказал: «Ты не Абрамзон, а Абрам в зоне». Этого оказалось достаточно, чтобы посадить человека на много лет.
Сохранилась в памяти и привычка Ванникова спрашивать у подчиненных, есть ли у них дети. И когда получал утвердительный ответ, говорил:
Если не выполнишь задание, детей своих больше не увидишь
Впрочем, в Озерске всегда хорошо понимали, что в подобном промышленном проекте жестокость была, и должна была быть, нормой, поскольку на другой чаше весов этой «этики» реальная опасность, исходящая от конкретного противника, обладающего сверхмощным оружием. В этом отдавала себе отчет вся «атомная команда»
Вотчина Ткаченко
Приезд Л. П. Берии в 1947 году помимо кадровых перестановок принес еще одно решение: «полностью изолировать от внешнего мира комбинат 817». Озерская промплощадка становилась особой зоной с повышенным уровнем секретности, получив кодовое название База-10. Режимную службу возглавлял на объекте Иван Максимович Ткаченко
К своим сорока годам, молодой генерал-лейтенант уже имел «опыт» репатриации народов и «литовскую школу» госбезопасности. Специальным приказом всем работающим на Базе-10 был запрещен выезд за пределы зоны. Семь лет из города никому не разрешалось выезжать в отпуск до 1954 года. Даже фотографироваться можно было только по специальному разрешению и в присутствии работника оперативного отдела.
Сегодня с иронией говорят, что именно ведомство Ткаченко стало «главным источником шпиономании в Челябинске-40» и не только не пресекало слухи о шпионах, но, напротив, само их и провоцировало. Между тем, с Ткаченко предпочитали не спорить и если он, к примеру, потребовал не устраивать никаких праздничных демонстраций, чтобы «противник» не мог установить хотя бы приблизительное количество рабочих, то никаких шествий и не устраивали.
Несомненно, постоянная напряженность заставляла быть бдительными в итоге за всю советскую историю ПО «Маяк» фактов промышленного шпионажа не было.
По периметру Базы-10
Создание режимных зон не было чем-то необыкновенным для органов НКВД они умели обносить колючей проволокой целые территории, не говоря уже об отдельных объектах. Но сейчас, в середине 1940-х годов на Южном Урале ситуация оказалась принципиально иной слишком высока была цена ошибки.
В том же 1947 году, к примеру, по периметру зоны разместили артиллерийские подразделения с зенитными пушками и в дальнейшем граница будет только усиливаться. Позднее жители города к этому охраняемому периметру привыкнут и он станет одной из главных составляющих психологии закрытых территорий.
Кстати, рассказывают занятную историю. «Однажды ночью на объект неожиданно приехал Л. П. Берия. Приехал, а караульный солдат его не пускает предъявите, мол, пропуск. Парню говорят: Ты что не видишь, кто перед тобой?. Он уперся. Так и не пустил Берию! И тот вернулся в свой поезд. Многие думали: всё расстреляют парня. А Берия этого солдата поощрил двумя месяцами отпуска! За то, что тот бдительно охранял объект, не отошел от требований устава»
Жесткий контроль и невозможность попасть на «большую землю» а именно так стали называть мир за периметром естественно, действовал угнетающе. Одновременно с запретами все работающие на площадке «перестали быть случайными и безымянными: будь то военные строители, спецпереселенцы или гражданские» составленные на них списки были точны и подробны
Неблагонадежный элемент
Следом за физической организацией периметра началось «изъятие неблагонадежного элемента» внутри самой Базы-10. По меньшей мере, по указанию Берии, на промплощадке запретили работать репатриированным гражданам и представителям немецкой национальности. Сохранить удалось лишь нескольких немцев, имевших высшую квалификацию они были в буквальном смысле незаменимы. Всех, попавших в «черный список», отправили за тридевять земель на Колыму или в Среднюю Азию.
Естественно, совершенно не церемонились с нарушителями. Человека за провинности (не говоря уже о преступлении) арестовывали и отправляли «со статьей» по лагерному этапу. Позднее, эти меры несколько смягчились провинившихся попросту выпроваживали на «большую землю», лишая превосходного московского снабжения, спецобслуживания и полного «социального пакета». Отсюда так много в прилегающих к Озерску или Снежинску селах «городских неудачников».