Вот уже шестьдесят лет я преподаю малышам шахматы.
Совсем не так, как написано в толстых шахматных учебниках.
И совсем не так, как учил меня тогда дядя Миша.
104 это сумма номеров всех восьми клеток, которые бьют из центра пронумерованного квадрата 5х5 конь, слон, ладья и король. 104 это восемь раз по тринадцать.
Скольких малышей я научил реально играть?
Однажды я подсчитал и вышло где-то около шести тысяч
Нет, они в основном просто научились именно играть, без каких-либо разрядов и титулов Но при этом шахматы стали для них добрым спутником и в дороге, и на досуге
И сегодня, обучая очередного малыша азам этой увлекательной мудрой древней игры, я все вспоминаю и вспоминаю далекий 1968-ой год, настольную лампу в комнатке деревянного двухэтажного дома на Крауля 104 Единственный урок моего дорого дяди Миши
НЕШАХМАТНЫЕ УРОКИ. 55 ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА
Есть интересный (хотя и неправильный!) фильм о Роберте Фишере («Жертвуя пешкой»), отрывки из которого я люблю показывать тем, кого учу играть в шахматы.
Особенно эпизод с малышом, оставшимся дома в одиночестве и занятого игрой в шахматы с самим собой. Его приводят ва шахматный клуб и мастер спрашивает: «У кого он научился так играть?»
И его мама отвечает тренеру: «Он научился играть сам!»
На этом эпизоде я заостряю внимание малыша: он учится САМ!
Сегодня ровно 55 лет, как я остался один.
Совсем один.
До 18 января 1963 года я жил с Роной.
Утром 18 января в дом вошла мама.
Я пил чай с молоком за нашим огромным дубовым столом.
Бабушка стояла около шкафа.
Серёжа еще спал.
Мама вошла с узелком в руке.
Осмотрела нас с порога и произнесла просто:
Всё.
И я пошёл в школу.
Потому что «знал», но ещё не осознал.
Рона встретила меня на железнодорожном вокзале в июне холодного лета 1953-его года.
Десять лет я жил с Роной.
Мама училась, ездила по командировкам.
Я болел и лежал то в одной больнице, то в другой.
Несколько лет мы с мамой пока она училась часто проводили ночи вместе в Музее Горного института мама работала ночным сторожем.
Рона сестра мамы воспитывала меня все эти годы, когда выпадали такие часы и минуты совместного пребывания в доме.
Болели мы с ней по очереди, и потому виделись не так часто.
Но в целом эти десять лет были десятилетием Роны в моей жизни.
Когда Роны не стало, я остался один.
С того дня всему в мире я учился сам.
Взрослым было не до меня.
И я сам себе находил и читал книги.
Сам себе рисовал картинки и лепил фигурки.
Разумеется, в моей жизни были и другие люди.
Мама, дядя, папа Вова, школьные друзья, тренеры.
Но никто из них не занимал во мне места Роны.
На девяносто процентов времени я был абсолютно одинок и самостоятелен.
Сейчас я могу сказать точно: никто в моей жизни не понимал меня так, как Рона.
У Роны я был старшим из племянников.
Из-за пороков сердца её личная жизнь не сложилась никак.
Я был, по сути, самой близкой ей особью мужского пола.
Как воспитывать мальчика она не знала.
Я бы ей сейчас охотно рассказал.
Но тогда
Для неё высшим авторитетом до последнего вздоха был её папа.
Но ей говорить со мной о нём об её папе бабушкой было категорически запрещено.
Я рос в обстановке заговора молчания.
Но у меня был внутренний собеседник на всю жизнь.
Моя великая, прекрасная, совершенная, неотразимая и непобедимая Рона.
О, сколько бы вопросов я задал ей сегодня!
Даже догадываясь об ответах!
Но
И вот уже 55 лет всё сам!
МОЯ ПЕРВАЯ ЗАДАЧА. КОСТЕР 7 ЗА 1975
Вот и свершилось.
Интернет раскрывает свои тайные погреба.
Многие годы я считал эту затею совершенно нереализуемой.
Как добраться в Петербург в архив журнала «Костёр»?
Как отыскать свою самую первую опубликованную официальной прессой шахматную задачу?
И вот в Сети выложен номер седьмой за 1975-ый год.
Это я как раз только-только демобилизовался из Тихоокеанского флота.
И сразу поступил в Ленгосуниверситет.
Смотрю а она опубликована!
А составлена она была в рядах Вооруженных Сил в загадочной и такой прекрасной уссурийской тайге под Реттиховкой!
В задаче реализована идея превращения пешки во все четыре фигуры!
Если она превращается в ферзя, то мат ставит ферзь.