К работе в военном лагере Chukwani (Чуквани) в 1012 километрах от города приступил лишь сегодня. Это была настоящая работа всё время говоришь на суахили. И здесь встречаю значительные затруднения. Особенно в разговорном языке. Понимаю много, но вот сам говорю нередко через пень колоду. Ну, ничего, месяца через два надеюсь говорить более свободно.
Распорядок дня: с 8 до 12, с 12 до 14 обед и отдых, и с 14 до 1718 часов (а темнеет здесь ровно в 17.30).
29 июня. Вечером был на встрече с представителями печати, пригласил корр. ТАСС Юра Устименко. Имел очень приятную и содержательную беседу с редактором и издателем газеты «Zanzibar Voice», получил приглашение и в ближайшие дни нанесу ему визит. Здесь же, на встрече, пришлось впервые переводить с английского на суахили. В целом, справился неплохо, но очень волновался.
4 июля. В нашей группе (человек 15) два переводчика с английского. Они рассказали, что с английским переводом у них мало что получалось: рядовые солдаты их не понимали; сержантский состав тоже не силен в английском; немного толку от лейтенантов с капитанами, хоть как-то знающих этот язык. Обучение шло с превеликим трудом, впустую терялось время
Солдаты занзибарские новобранцы, коих следует научить строевой, боевым навыкам, обращению с оружием и т.д., в массе своей бывшие крестьяне, неграмотные, выходцы из беднейших слоев населения вообще едва знают разговорный английский, а о военных терминах и говорить не приходится. Складывается так (да и китайцы подали пример, прибыли сюда с собственными переводчиками на суахили), что без суахили никак!
Kifaru, mzinga, papa, и taptapu
Перед поездкой на Занзибар я знал, что «kifaru» это «носорог», а «mzinga» «улей». Как же удивился, когда в Чуквани услышал, что на военном суахили «kifaru» это «танк» (очень удачное сравнение!). А «mzinga» это «пушка»! И вот почему.
На Занзибаре пчелиные ульи устраивают не на земле, как у нас, в России, а привязывают веревками высоко на ветвях деревьев. И представляют они из себя не наши «домики», а выдолбленные изнутри достаточно крупные поленья гладкоствольных (курсив мой) деревьев, в том числе и пальм. А какой главный «элемент» у пушки? Правильно ствол! Поэтому «mzinga» и стала «пушкой».
Таковы были мои «открытия», когда оказался на Занзибаре. В завершение этой словарной эквилибристики (невоенной) не могу не привести еще несколько примеров: «акула» на суахили это «papa», «папа, отец» «baba», а «мама» и на суахили «mama».
В разговорном суахили «переводчик» это «taptapu». Не слышатся ли, читатель, в этом слове характерные звуки пишущей машинки «тап-тап-тап»? Узнал о нем на Занзибаре. В словарях его не найти там есть только литературные «mkalimani» и «mtafsiri».
Да и не многие танзанийцы знают это слово, если они не выходцы из Занзибара. Во всяком случае, убедился в этом многими годами позже в Дар-эс-Саламе. Так, «старший» по местному штату в Бюро АПН Диксон Марадуфу, профессиональный журналист и блестящий переводчик с английского на суахили, услышав от меня это «taptapu», искренне удивился: «Неужели? Никогда не слышал!» Правда, сказал, что никогда и не был на Занзибаре. Не знали этого слова и другие танзанийцы, работавшие в Бюро
Отсутствие разговорной практики на суахили давало о себе знать в первые месяц-два. По крайней мере, я это осознавал. Володе было легче с III курса он уже практиковал суахили, «подрабатывая» на иновещании Московского радио, был переводчиком и диктором, общался с занзибарцами Раджабом и Сейфом Ахмедом Харуси, которые по контракту работали на радио в редакции суахили в начале 60-х годов.
* * *
8 июля. На днях побывал в Mapinduzi (суах. Революция) Bookshop книжном магазине Молодежной лиги (типа нашего Комсомола) правящей партии Афро-Ширази, единственной на Занзибаре, в котором пройдет «Выставка социалистической книги». Переводил на суахили тексты для наших фотоплакатов. В общем, выполнял «поручение» начальника нашей группы военных советников подполковника Григорьева: «Чтобы не болтались без дела, все же вы (т.е. я и Володя) военные».