Сэр Алард с трудом вошел в комнату, опираясь на массивную палку и тетю Гунноры, швырнул на стол небольшой мешочек монет, пожелал Элевайз и ее монахиням успехов с Гуннорой и тяжело зашагал прочь.
– Нет, о завещании и слова сказано не было. – На секунду аббатиса задумалась. – Полагаю, такое вообще не могло произойти. Особенно если учесть, что, скончавшись, его дочь перестала принадлежать нашей общине.
– То есть его не назовешь человеком, способным на щедрый жест? – заметил Жосс.
Элевайз поколебалась, не желая говорить плохо об умирающем человеке. Но в словах Жосса была правда. И, кроме того, аббатиса не склонна была считать, что мнение Жосса о ней изменится, если она выскажет все начистоту.
– Именно таким было мое впечатление.
– Хм… – Жосс нахмурился.
Элевайз спокойно ждала, понимая, что рано или поздно он поделится с ней своими мыслями.
– Похоже на то, что поместье и деньги скоро перейдут к племяннице, – наконец произнес Жосс. – У нее новый муж, молодой повеса, который, как мне кажется, будет только рад прибрать к рукам состояние дяди своей жены.
– Вы повстречались с ними?
– Нет. Племянница, как мне сказали, живет у мужниной родни, Где-то по пути к Гастингсу. Однако я видел его самого. Мужа. – Жосс хмыкнул. – Не могу сказать, что был так уж сильно впечатлен.
– Вы не считаете, – задумчиво проговорила Элевайз, – что для племянницы, которая вот-вот унаследует поместье дяди, несколько бессердечно не быть с ним рядом, когда он умирает?
– Вот именно! – горячо поддержал ее Жосс. – На мой взгляд, самое меньшее, что она могла бы сделать, – это выказать хоть какое-то уважение, даже если она не в силах проливать искренние слезы сочувствия.
Элевайз уже собиралась расспросить Жосса о том, какое впечатление произвела на него семья Гунноры и что происходит в поместье, но тут она вспомнила о более срочном деле.
– Я бы не хотела прерывать вас, сэр Жосс, но я вызвала сюда Элверу, чтобы вы могли с ней поговорить.
Несколько секунд Жосс смотрел на нее непонимающе, а затем воскликнул:
– Ну конечно же! Новенькая юница, одна из подруг Гунноры.
– Вы обмолвились как-то, что хотели бы ее увидеть.
– Да, действительно. – Он улыбнулся. – Благодарю вас, аббатиса.
– Но до ее прихода я должна сообщить вам, что последнее время Элвера ведет себя странно.
– Странно?
– Она подавлена, очень бледна, глаза воспалены, будто она совсем не спит.
– Да, я и сам заметил, глаза у нее красные.
«В самом деле? – подумала Элевайз. – Никогда, ни на одно мгновение я не должна забывать, как вы наблюдательны, Жосс Аквинский».
– Думаете, она огорчена из-за подруги? – спросил он.
– Возможно. Я сказала себе, что это наиболее вероятное объяснение.
– И тем не менее себя вы не убедили. – Снова улыбка. – Почему же, аббатиса?
– Потому что ее переживания, сэр Жосс, начались лишь после того, как здесь появились вы.
Их взгляды встретились, и аббатиса поняла, что они думают об одном и том же.
– Значит, не убийство так опечалило ее, а его расследование, – тихо проговорил Жосс.
– Именно так.
В этот момент послышался звук приближающихся шагов, и тут же в дверь постучали.
– Войдите, – сказала Элевайз.
Дверь приоткрылась. В проеме появилась голова сестры Анны.
– Элвера здесь, – сказала она, отступив в сторону и пропуская свою подопечную. – Проходи, проходи, девица. Она тебя не съест!
Элевайз заметила, что Жосс отодвинулся назад, чтобы его не было видно за открывшейся дверью. Для сестры Анны и особенно для Элверы все выглядело так, будто Элевайз была одна.
Элвера шагнула в комнату. Сестра Анна последовала за ней.
– Благодарю вас, сестра Анна, – произнесла Элевайз.
– Ох! Но… – пока Анна придумывала предлог, чтобы остаться, Элевайз добавила: – Я уверена, что ваши обязанности требуют вашего неустанного внимания.