- А пускай в Африку летит, предложил Гоша. - Помните: А-а! И зеленый попугай!
Том, помянуть бы надо Федьку. Как у нас там энергоресурсы?
- У меня только один талон, Гоша, жалобно ответила Тамара, - я на него хотела кофе растворимого купить. Мне продавщица знакомая обещала.
- Кофе? - Лицо Гоши оскорбленно вытянулось. Да ты что, какое такое кофе! Кофе пусть Паша пьет в своей квартире. Не травмируй меня, Том, выдай талончик. Мы сейчас с Пашкой сгоняем до магазина и продолжим содержательный вечер.
Тамара притворно вздохнула и вышла из комнаты.
- Жалко попугая, - вновь сказал Саранцев. - Хоть не говорящий, а смотреть на него весело было. Попугаи вообще похожи на людей. И взгляд у них другой, не птичий.
- Ну вот заладил - жалко-жалко! - напыжился Гоша. - Если хочешь знать, это я его в форточку выкинул. Это между нами. Пусть летает на свежем воздухе.
- Как это?! - ахнул Саранцев.
- Да так как-то. Я вообще, Паша, не люблю животный мир. Шумит, воняет, жрать просит. Скажешь, нет?
- Нет, - твердо ответил ему Саранцев, поднялся и со злостью прибавил. Тебя ж вон никто в форточку не выбросил. А ты и шумишь, и воняешь, и жрать просишь.
Тут вовремя возникла Тамара с заветным талоном в руке, который окрыленный Гоша тотчас бережно принял из ее рук.
- Вот! Это я понимаю! Обрадовано заорал он. - Айда, Паша, забыли старое!
- Ну айда, - решительно сказал Саранцев. Он понял, что это есть прекрасная возможность выйти наконец с честью из этого дома, выкарабкаться раз и навсегда из этой густой взвеси, чтоб после недолгих поисков найти наконец подобающий ему мир полутемных гостиных, негромкой музыки, сдержанных мужчин и красивых одиноких женщин...
На улице моросил дождь, асфальт был покрыт радужной слизью. Саранцев уже наметил перекресток, где он тихо распрощается со своим попутчиком и уйдет, сославшись на дела. Однако как раз на намеченном перекрестке Гоша облегченно схвати Саранцева за локоть.
- Все, пришли. Однако ты чешешь. Совсем загнал. Значит, давай скорей червонец, талончик у меня. Сейчас мы...
- Видишь ли... - солидно начал было Саранцев.
- Нет, почему, деньги-то есть, но ...
- Та чего мы стоим? - Гоша вновь схватил его за локоть и потащил к освещенному нутру магазина. - Деньги есть. Талон есть. А мы, понимаешь, стоим.
В узком полутемном коридорчике колыхалась бесформенная масса людей. Пахло сырой одеждой и спиртным выхлопом. Очередь походила не некое живое медузоподобное существо, орущее, стонущее, выгибающееся кольцами, с множеством щупалец, присосок, прожилок, клювообразных отверстий, время от времени отторогающее наружу обезумевших, обессиленных человечков, с бледной, бессмысленной улыбкой прижимающих к себе расползающиеся букетики горлышек, наклеек...
- Давай сюда червонец и стой тут! - гаркнул Гоша прямо в ухо.
- Так вон очередь-то какая, растерянно, с надеждой сказал Саранцев, лихорадочно шаря в кармане.
- Какая очередь! - Гоша зло скривился. - Я тебе что, сын бешеной матери в очереди стоять! Иди за мной, чудик!
Он ухватил Саранцева за запястье жесткой костяной клешней и, крякнув, ввинтился в упругое человеческое месиво. Очередь всколыхнулась.
- Куда!! - заметалось сразу несколько бабьих голосов. - Куда лезешь, алкаш поганый!
Гоша на мгновение остановился, закрепляясь на отвоеванном плацдарме, сращу распространив вокруг себя матерый запах пота.
- Сынок у меня! - хрипел он, выкатив белки и вновь с натугой вклиниваясь в сопротивляющуюся массу. - Болеет! Врач компресс прописал. Андрюша, сынок.
Круглый отличник.
Саранцев, задыхаясь от отвращения, покорно втиснулся в образовавшийся тоннель.
Кто-то ударил его локтем в подбородок, шляпа съехала на переносье и не было возможности вернуть ее на место.