И тоже на меня обиделся, так как "Поздравительную поэму" прислал ему из-под четвертой копирки, слабая получилась печать. Нет уже и Мишани.
Еще один Миша - Павлов. "Балтфлот", по нашей терминологии. С ним виделся в 60 -70-е годы неоднократно. Училище окончил с блеском, редких способностей был парень. Языки изучал за два-три месяца. Вознесся поначалу до представителя министерства (или Совфрахта?) в Амстердаме. А потом покатился по наклонной. Недавно прошел слух: покончил с собой.
И Кирилл - один из моих "выбранных" друзей в 50-е годы. О нем не хочу много говорить, пытался его образ "увековечить" в своей книге. Конец его был тот же - распад личности.
...Но надо ли вспоминать вот так, с самого начала тех, кого уже нет с нами? Леню Масленцина, Боба Федотова, Адика Новикова, Вовку Ананьина, Диму Данилова. Валю Бондаренко, Леву Морозова, Игоря Дегтярева...
Нехорошо, сваливаю всех в кучу, а ведь они были личностями. Дальше о них скажу еще.
А пока - окончание того стихотворения, что лежит под стеклом моего письменного стола:
Теперь вам братья - корни, муравьи,
Травинки, вздохи, столбики из пыли.
Теперь вам сестры - цветики гвоздик,
Соски сирени, щепочки, цыплята...
И уж не в силах вспомнить ваш язык
Там, наверху, оставленного брата...
Ага! Должен вспомнить мой язык "оставленных братьев"! Независимо от того, как бывало раньше, как к ним относился и чем они согрешили против нашего разнокалиберного сообщества.
Грехи - они ушли в прошлое. Осталась ПАМЯТЬ. Потому и берусь за эту работу - за рассказ о том, как жили, любили, трудились мои друзья в 1946 52 годах и потом - в другие годы ХХ столетия.
Мы жили в великой стране. На этом определении настаиваю. Страны этой нет, ее развалили мелкие, никчемные людишки. Но то, что им это удалось, тоже невесело: значит, не твердая, не стойкая была страна. Значит, мы все, жившие в ней, не оказались достойными продолжить ее существование.
Это - отнюдь не призыв к покаянию. Не могу слышать этого слова. В чем я должен каяться? Что не пошел штурмовать Кремль, когда моего отца загребли, а мне было девять лет?
Но странно: такое признание добавляет достойности, не хочется перекладывать вину на других, сам виноват тоже...
И все равно, из тех шестерых друзей, которых видел в июле-августе 1994 года, почти все убеждены, что наша страна была великая и жизнь наша была правильная. Индивидуальная жизнь каждого из нас.
На ум сразу приходят сомнения: это все от ностальгии по молодым, прекрасным годам. Люди всегда видят свои юные годы прекрасными.
Впрочем, пусть в этих сложных категориях разбираются специалисты социологи и психологи. Моя задача проще: рассказать о том, какими мы были. Чем жили. Что любили - кого любили.
А я - понял сегодня - люблю всех, рядом с которыми провел чудесные шесть лет. Стишки сочинил когда-то:
Бедны мы были, без квартир,
Без денег, славы и почета...
Но это тоже значит что-то,
Когда на всех - один сортир...
С нашего быта, с того, как мы жили, и начну. Хотя нет, сначала придется рассказать о себе. ВРЕМЯ, ЭПОХА нам достались не простые, уникальные. Тут слава и сияние, и беды моей страны. В училище, созданное в 1944 году и получившее наименование Высшего мореходного, мы пришли разными путями. У меня так было...
ЭПОХА
Годы 1945-46. Сегодня уже позади 1994-й. Нет почти ничего впереди. А тогда - многое нас ожидало, вся жизнь.
Тогда у меня позади было детство - привольное, деревенское, с босыми ногами, с футболом, походами в лес, с коньками и лыжами зимой, с дивным парком бывшего имения князя Вяземского напротив нашей школы, через пруд.
Сестра была старше меня на четыре года. Ее одноклассники, красивые, большие, сильные ребята, запомнились... не то слово - стоят в памяти, как живые. И удивительно, чем дальше ухожу от них по времени, тем они осязаемей и четче возникают, стоит лишь закрыть глаза...