Господа! Из напитков только «Зося5» и портфель6! пафосно произнес Кабан. Стоявшее у алтаря и опиравшееся на обшарпанную кассу существо неопределенного пола и возраста в замусоленном сером халате мрачно хрюкнуло. «Портфель» марки «Акдам» или «овощной коньяк» по классификации Кабана вызвал гримасу отвращения на лицах его друзей и большинством в два голоса был отвергнут. Веня хотел приобрести шампанского персонально для Семёновны, но та заявила, что поглощать этот благородный напиток в пивной противоестественно. Тогда она ещё не знала, что в этой пивной всё противоестественно.
Затарившись «Зосей», друзья направились в Кишку. Расположено было это заведение тоже в полуподвале, во дворе Елоховской церкви и служило для отправления самых низменных желаний представителей алкогольной субкультуры советского общества. Это была пивная самого что ни на есть низкого пошиба. Пристанище алкашей и падших женщин.
Табачный дым слоями стоял в воздухе. Лучи дневного солнца, проникавшие в полуподвал сквозь грязные стекла окон, застревали во всклокоченных волосах жриц платной любви и серебрились на многодневной щетине алкашей. Голубая пена от очистителя окон, которой завсегдатаи этого жутковатого места сдабривали кислое пиво, с тихим шипением пузырилась на немытых столах.
Что это такое? Семёновна показала на пену и посмотрела на Кабана расширенными от ужаса глазами.
Это, душа моя, последняя стадия деградации, зловещим голосом отвечал ей Кабан, задумчиво рассматривая жриц любви, наша «Зося» по сравнению с этим амброзия олимпийских богов. Мы в одном шаге от преисподней
Как ни странно, но в этой обстановке, напоминавшей более картины Босха, чем место возлияний Бахусу, «Зося» пошла хорошо.
И вот там и тогда, под пьяные выкрики упившихся алкашей, и услышал я тот памятный диалог.
Как всегда, тему для беседы определил неугомонный Кабан.
Вот как ты считаешь, что руководит людьми? Тобой, вот этими богомерзкими деградантами. Почему их тянет в этот притон? И почему мы здесь? обратился он к Рыбке.
Миловидное лицо Рыбки искривилось в брезгливой гримасе:
Ты намекаешь, что нами всеми управляют низменные постыдные желания? Ты это хочешь сказать? Что мы грязные животные, лакаем эту отвратительную «Зосю» в компании таких же грязных животных и рассуждаем о том, какие мы грязные?
Рыбон произнёс Веня с французским прононсом, слишком много грязи даже для этого места. Но ты, в общем, прав, мы животные. Более того, скажу я тебе, в каждом из нас два животных и два человека.
Налей и поясни, лапидарно отреагировал Рыбка.
Как вы знаете, друзья мои, биология это моё давнее хобби. Так вот, я вычитал у Ромера и Парсонса7, что в любом позвоночном животном заложен один и тот же архетип. Древние позвоночные существа проходили личиночную стадию развития в подвижном состоянии и оседлую стадию в неподвижном, прикрепившись к субстрату. В воде, само собой разумеется. От личиночной стадии у всех существ осталась так называемая соматическая часть тела, с позвоночником, головой и хвостом, Веня энергично ткнул пальцем в обглоданные останки рыбы, лежавшие в куче мусора на столе. От оседлой стадии существования в любом сложном позвоночном осталась висцеральная часть живот, кишечник и прочие органы брюшной полости.
Тут Веня ткнул пальцем в брюхо Кабана, Кабан обиженно хрюкнул:
Так вот, никто из вас не задумывался, почему у человека две нервных системы симпатическая и парасимпатическая? Анатомически они сильно различаются, расположены в теле различно. Раньше их считали антагонистическими, одна управляла сжатием, другая расслаблением органов. Потом физиологи установили, что действие обеих видов нервных систем одинаковое! Два тела в одном животном.
И зачем? спросил Рыбка.
Не зачем, а почему, поправил его Веня, почему следы этого разделения остались и не были стерты эволюцией, как жабры, например, превратившиеся в челюсти у высших существ?
Что-то нашего Кабана язык не поворачивается назвать высшим существом, тонким голосом протянул Рыбка. Семёновна рассмеялась, а Кабан поперхнулся «Зосей».
И, тем не менее, это так, продолжал Вениамин. Два существа два таксиса или стремления. В молодости быть подвижным и предприимчивым. Ищущим всего знаний, удовольствий, приключений, к старости ищущим пристанища, консервативным и оседлым. Чувствуете, насколько глубоко эти стремления заложены в человеке. Вся его жизненная философия является всего-навсего отражением эволюционного атавизма, заключенного в его анатомии. Но это еще не все. Наверное, вы слышали о бикамеральном строении мозга человека. Я, когда занимался физиологией мышления, читал об этом.