Спустя двадцать лет после удивительной находки в Мордовии в песке на берегу Тёши около села Пятница Арзамасского района был выкопан еще один клад из 42 серебряных монет. Все они были «родом» из Нижнего и Городца, когда там правил брат Дмитрия Константиновича, Борис. Городецкие монеты представляли собой тонкие листки неправильной овальной формы размером с ноготь. На их лицевой стороне был изображен четырехконечный прямой крест с точками между концами, а на монетах Дмитрия Константиновича летящая птица. На обороте непонятные письмена, похожие на арабскую вязь. Это была дань ордынским ханам только они тогда разрешали или не разрешали чеканить русским князьям свои монеты. Впрочем, после Куликовской битвы начинают исчезать с монет и арабские буквы.
Последним, кто чеканил монеты на Нижегородчине, был князь суздальский и городецкий Иван Васильевич Горбатый (Центральный архив Нижегородской области, ЦАНО). Даже после того, как Нижегородское княжество стало подчиняться Москве (это случилось в 1451 году), он продолжал своевольничать.
Впрочем, своевольничали и другие. В коллекции Юрия Артемьева из Балахны есть деньги, пущенные в оборот в 1917 году нижегородским акционерным обществом «Свобода». Временное правительство приравняло их к «керенкам», но вскоре власть захватили большевики, и эти деньги стали никому не нужны. Наконец, в начале девяностых годов прошлого века на Нижегородском заводе имени Фрунзе были выпущены собственные, «заводские» деньги так называемые «зелёнки», которыми рабочие рассчитывались, в столовой.
«Чумные» монеты тоже воровали
В 1654 году Нижегородчину навестила страшная азиатская гостья бубонная чума. Эта «трясовица с пятнами» (Центральный архив Нижегородской области, ЦАНО) косила людей тысячами. Нижегородский воевода сообщал в Москву о том, что «августа с 31 числа по ноябрь по 25 число померли: Благовещенья монастыря архимандрит Сергий, Спасского собору протопоп Конон, да соборных и приходских церквей попов и дьяконов 13, всего же в Нижнем от морового поветрия померло скорою болезнью всяких чинов 1836 человек, а в Нижегородском уезде с язвами и без оных 3666 человек» (там же).
Чтобы смертельная болезнь не распространялась, принимались самые разнообразные меры. Ставили «заставы крепкие», «засекали» дороги, перекапывая их рвами и заваливая срубленными деревьями. Дома, где умирали пораженные чумой, сжигали. А в феврале 1655 года вышел уникальный царский указ: «денги золотые и сосуды золотые и серебряные и деревянные заморные (побывавшие в руках у больных чумой, С.С.-П.) мыть в реке текущей и выносить на реку не дотыкаючись руками здоровых людей, коих Бог пощадил, а мытые сосуды с немытыми не мешать» (Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском университете. Книга вторая. Москва, издательство университета, 1883).
Но государев указ выполнялся только в первые дни. Когда в Нижнем стали отмывать в Волге «чумные» деньги, возник соблазн, и часть их была похищена. Отмывальщиков совсем не смущало то, что можно заразиться и умереть от «черной смерти».
История склонна к повторам
Да, к сожалению, это так.
Один из денежных бунтов, получивший название «соляной», произошел в Москве два с половиной века назад, причем его закоперщиками были арзамассцы служивые люди Дмитрий Нетесов, Иван Исупов и Панкрат Нечаев.
В 1646 году все прямые налоговые сборы в России были заменены одним косвенным акцизом на соль. Но уже через год боярская Дума вернулась к прежним налогам, в частности, к так называемым «стрелецким деньгам», однако потребовала, чтобы их уплатили за два прошедших года. Это вылилось в массовые народные волнения в 1648 году. Дело закончилось убийством бояр Плещеева, Траханиотова и инициатора введения соляного акциза думного дьяка Назара Чистого. Своего дядьку, Бориса Ивановича Морозова, который был крупнейшим нижегородским вотчинником, царь все-таки умудрился спасти, отправив его в ссылку. Последние дни боярин доживал в отдаленном монастыре.
Но прошло 14 лет и снова всё повторилось. На этот раз страсти разгорелись из-за медных денег, которые принуждали брать наравне с серебряными. И опять в числе «идейных вдохновителей» бунта был нижегородец Мартын Жедринский. Почему даже предположить трудно. На роль народного лидера он не претендовал.