И как вам работается на извозе? спросил Мечников. До аэропорта оставалось ещё минут двадцать-тридцать езды, а копаться в телефоне и бесконечно обновлять ленту новостей он не хотел, как и всё ещё не хотел смотреть на этот город в окно. Не сегодня. Как-нибудь в другой раз.
Нормально. На бензин и еду хватает. Большую часть откладываю, ну ещё и пенсия всё ещё капает. После развала Союза она меньше стала, но не на критичном уровне.
Какая же пенсия у российских воинов сейчас?
У меня почти пятьдесят тысяч.
Пятьдесят тысяч? непритворно удивился Роджер, Очень неплохо.
Да, неплохо. Но это далеко не у всех такая. У меня и выслуга больше двадцати лет, и надбавка как участнику боевых действий, и звание не самое простое было, надбавки, коэффициенты это и спасает.
Понятно. Да, в таком случае жить можно хорошо и не особо думать, что будет завтра.
Можно, но не по мне это. Я же говорил, что коплю сейчас. Ограничиваю себя вообще во всём, что можно. Еда простая, из удобств минимум.
Зачем?
Уехать хочу из страны. Я всё ближе к старости ведь, организм уже не выдерживает климата. Хочется тепла, хочется на юг. Наверное, куплю дом в Черногории или Греции. Может, на Кипре. Буду, наконец, отдыхать.
Вы продолжаете меня удивлять. В вашем возрасте и о таком думать странно.
Вовсе не странно. Просто у нас же никто себя не любит, а только и делают, что занимаются саморазрушением. Я же и спортом занимаюсь, и языки учу, и в теме всех новостей. В душе мне двадцать, как говорится. А на деле таксист замолчал и сделал радио погромче. Играла какая-то очередная поп-радиостанция с бессмысленными песнями.
Подождите, вы же сказали, что нужна постоянная активность. А что делать будете в другой стране? Вы там чужой, спросил Роджер после небольшой паузы.
А здесь я разве свой? Здесь я разве кому-то нужен? Ну, может как работник да. А как человек? Тьфу. Поэтому какая разница, где ты не нужен больше на родной земле, или чужбине далёкой? А делать не знаю. Может, книгу напишу. Про войну. Или сборник историй про работу в такси. А может, пешком всю Европу обойду. Я человек такой. На месте сидеть не буду.
Пробки начали постепенно рассасываться и исчезать. Машина осторожно, словно боясь спугнуть пустую дорогу, набирала скорость. Водитель всё так же осторожно, смотря в боковое зеркало заднего вида, перестраивался в левую крайную полосу. Дорога стала совсем свободной, и такси, выйдя на Ленинградское шоссе, набрала скорость и расстояние до аэропорта стало быстро уменьшаться.
Остаток пути пассажир и водитель провели в тишине. Это устраивало обоих.
Спустя пятнадцать минут молчания, прерываемого только шумом дороги и глупыми шутками радиоведущего, машина свернула на дорогу к аэропорту. Спустя ещё десять минут и два шлагбаума, водитель остановился на отмеченном для высадки пассажиров месте.
Благодарю, быстро и без проблем доехали. Вы хороший человек и собеседник, сказал таксист.
Взаимно, спасибо. Удачи вам.
Телефон издал короткий звонкий писк, говорящий что оплата за поездку списалась.
Кстати, как вас зовут? спросил водитель.
Роджер, ответил пассажир.
Хм, так вы не из России?
Из неё. Просто родители с фантазией.
Понятно. А меня Сергей зовут, они пожали друг другу руки.
Может, ещё встретимся, сказал Роджер и вышел из машины, захлопнув за собой дверь.
Это вряд ли, господин Мечников, услышал он в ответ и резко обернулся. Машины уже не было.
«Пора больше спать», подумал Роджер и через несколько секунд забыв про этот момент, вошёл в тёплое помещение аэропорта.
На входе, как и всегда, была очередь на досмотр. Первый из многочисленных. В этот раз Роджеру даже повезло, впереди было всего пять человек. Трое с обычными рюкзаками, один с небольшим чемоданом, а последний, стоящий прямо перед Мечниковым, вёз перед собой огромную тележку с пятью или шестью объёмными сумками. «Придётся молча стоять и смотреть, как этот парень будет закидывать свои баулы один за одним на грязную и стёртую ленту», подумал Роджер. До вылета оставалось почти три часа, поэтому спешить было некуда. Но терять время из-за растяпства других он не любил. А назвать то, что происходило на входе во все российские аэропорты иначе, как-то не получалось. Из четырёх подъездов для входа в здание работал всегда только один, и это никогда не зависело от потока людей и вылетающих рейсов. Но даже в этом единственном подъезде из пяти проверяющих рамок и лент работала одна, максимум две, где сидели скучающие дамы преклонного возраста, лениво глядящие в рентген-экран на проезжающие мимо них вещи. Форма у них всегда была мятая, лица уставшие, а о желании работать здесь и не слышали. В такой обстановке один вылетающий самолёт ночью ладно. Тридцать за час ну что же, раньше нужно было приезжать в аэровокзал, скажут вам дамы на ваши возмущения. Очередь Роджера подошла и он быстро выложил из карманов кардхолдер с банковскими картами и парочкой наличных купюр, телефон, наушники, и положил их на столик стоящий правее рамок, бросил на чёрную ленту чемодан с рюкзаком и перешагнул красную линию, формально отделяющую улицу от здания аэропорта.