Рано просто сегодня открылись, выронила она, не могла проснуться, иногда раб вот уж действительно, подарок Олимпа, лижет мне сзади. Прямо волшебник какой-то! Муж не хочет. А так я с утра в нужной форме готова к работе. Я вся теку а мужики возле лавки моей, потом так и вьются. Покупают товар охотней. Хорошее вложение денег!
Ясно, еле выдавил я. Мне бы яблок мама просила купить
Ага, яблочки захотел! У нас молодой господин яблочки самые лучшие на всём рынке, покупайте не пожалеете, так что, и тут её взгляд остановился на мне. Хищно изогнулись в змеино-лукавой улыбке губы. Она немного пригнулась к прилавку, так, что полная грудь едва не вывалилась из-под ткани. Она увидела, что перед ней стоит очень смущённый молодой мальчик, и какая-то мысль мелькнула в её голове. А может может тебя угостить чем-то другим? Иди сюда, под прилавок! Я ещё не кончила и вся теку ммм губки у тебя красивые молочные ещё голосочек звонкий женщину, видно, ещё не пробовал на вкус? Пробовал? Язычком поработаешь разговорчивый! Я уж тебя угощу по полной! Постараюсь, как для родного!
Ннннет еле выдавил я, густо краснея, мне яблок
Ну, я яблок, так яблок, беря из моих рук корзинку, доброжелательно молвила женщина. А если передумаешь заходи! Ты мне понравился! Этот Олимпайдорос ну что за имена такие! Совсем обленился пороть его надо! Тогда работать будет лучше!
К реальности меня вернул голос Хрюма:
Чего молчишь, мальчишка? Ты что, язык проглотил?
В этот момент я готов был провалиться сквозь землю. Это было страшнее смерти. Я пришёл к любимой девушке, а она меня предала. Она выставила меня на всеобщее посмешище и позор. Я был юн, мне было всего восемнадцать. Мне казалось, что весь мир открыт мне. Что весь мир помогает мне в моих делах. Что всё, что бы я ни делал, сбудется! И даже то, что моя любимая была старше на пару лет, мне не казалось чем-то зазорным и чем-то грустным. Она, Евлампия была единственной любовью моей жизни. И именно ей я хотел отдать свою девственность как великий дар! Именно она должна была обучить всему всем премудростям любовного искусства. Или мы вместе могли научиться. Я уже достал запретную книжку Вергилия, и прочёл её от корки до корки. Но вместо этого Хохот пьяных ублюдков ничего страшнее не было. Впервые момент мне хотелось броситься с мечом на них, или зарезать себя смыв позор, или убить подлую обманщицу. Мысли метались. Как издалека я услышал громовой голос Хрюма:
Что молчишь, мальчишка?!!! Не ожидал такого приёма?!!!
Я посмотрел на Евлампию и, только и смог сказать:
Как ты могла?
Она стояла и с коварной улыбкой смотрела на меня и нервно расхохоталась:
Всё это так возбуждающе я вся мокрая внутри теку так ты будешь драться во имя меня или нет?
Я тупо смотрел на неё. Вся величина предательства встала предо мной.
Как ты собираешься оправдываться предо мной сопляк?!!! снова загремел голос Хрюма.
Я с ненавистью посмотрел на него. Я казался пред этим сытым обществом маленьким и беззащитным.
Ты оскорбил не только меня, но и великих богинь Рима: Конкодию, богиню брака и согласия, Юнону, богиню брака, семьи и материнства, и других! Что ты скажешь в своё оправдание?
И тут мне на ум пришло из Овидия:
Целомудренна лишь та, которой никто не домогался!
Значит, ты считаешь, что это веское основание опозорить мою жену?!!! Отвечай, что побудило тебя к такому низкому для настоящего римлянина шагу?!
Я был полностью раздавлен. Я находился в стане людей, которые ненавидели меня. Перед ними, я стоял как провинившийся мальчишка перед родителями.
Я люблю вашу жену! воскликнул я. Отчаяние придало сил.
А она любит тебя? Ты спросил об этом?!
Но она она пригласила меня к себе
Да, она пригласила тебя в мой дом, чтобы достойно наказать тебя! Ты хуже самых подлых рабов! Ты пришёл в мой дом, готовый воспользоваться моим мнимым отсутствием. Обесчестить мою любимую жену, и гордую, благочестивую римлянку!
Я легионер! воскликнул я, не зная, что ответить.
И это достаточные основания, чтобы спать с ней? Я мог бы убить тебя в этом доме, и никто бы слова мне не сказал!!! Ты хоть и мальчишка, но, думаю, знаешь законы двенадцати таблиц!* Хрюм от возбуждения встал во весь свой рост. Мне казалось, говорили не только его полные губы, но и всё тело, трясущееся всеми жирными складками. Он был похож не на человека, а на откормленную свинью, самодовольно хрюкающую и лежащую в грязи, но я милостив! Я дам тебе возможность оправдаться! Пусть боги решают, насколько ты виновен!