Молодой ординатор вышел в приемную и деликатно кашлянул, привлекая внимание знатного посетителя.
Прошу вас, месье граф Доктор Шаффхаузен примет вас.
«Еще бы он отказался Наверняка корыстный сукин сын уже все посчитал, и цифра ему понравилась».
Сен-Бриз отбросил газету, встал и, посмотрев во двор через стеклянные двери, убедился, что черный «кадиллак» стоит на том же месте, а Мишель слегка приоткрыл окно и мирно курит сигару
«Чудесная вещь эти немецкие транквилизаторы»
Следую за вами. граф жестом пропустил ординатора вперед и поднялся за ним по широкой мраморной лестнице до дубовых дверей с табличкой, обозначающей приемную главного врача и владельца клиники «Сан-Вивиан».
Переступив порог кабинета, он бегло оценил обстановку: все массивное, респектабельное, солидное, от шкафов и стульев до самого владельца, важно восседающего за большим столом и холодно смотревшего на визитера.
Доктор Шаффхаузен Он не понравился Сен-Бризу с первого взгляда: немецкая морда, бюргер, протестант.
«Но дело свое знает наверняка»
Доброе утро, герр Шаффхаузен. Простите, что побеспокоил вас в неурочное время, но речь идет о жизни моего сына.
«Ах вот даже как! Молодой виконт доводит родителя идеями покинуть бренный мир? Еще любопытнее» пронеслось у доктора в голове. «Да, Деникер наверняка не стал бы браться за суицидника с уже предпринятой попыткой его практике не нужна летальная статистика Мне она, впрочем, тоже не нужна, однако, сперва в любом случае нужно посмотреть на пациента. Судя по отцу, мальчик склонен к демонстративным манифестациям своей психической неуравновешенности»
Присаживайтесь, мсье граф. Шаффхаузен привычно отточенным жестом указал посетителю на кресло, стоящее так, что севший в него оказывался развернут к доктору правой стороной тела. Он давно заметил, что правая сторона, ее жесты, мимика лица были гораздо более красноречивы, чем лицо анфас или левая сторона, более подконтрольная рассудку.
Чем могу быть полезен вам и что угрожает жизни вашего сына?
Сен-Бриз сел в предложенное кресло и, нервно дернув шеей, сцепил руки в замок. Он знал, что должен сказать доктору все как на духу, но не мог сразу найти нужных слов, чтобы подступиться к такой деликатной теме.
Жизни моего сына угрожает он сам, наконец, медленно проговорил граф. Ему не хотелось смотреть на Шаффхаузена, и он уставился в окно. За истекшие полгода у него было три попытки самоубийства Две относительно честных и одна совсем честная. Последняя случилась в клинике «Сан-Бернар», спустя всего пару суток после его помещения туда, в самом начале курса исправительной терапии2 Моего мальчика спасли, однако тамошние идиоты отказались лечить его дальше без применения кхм радикальных средств. Я не дал своего согласия на то, чтобы моего сына пытали электрошоком и окончательно превратили его мозги в желе Какое-то время я пытался лечить его дома, но не сумев свести счеты с жизнью, он сильно пристрастился к алкоголю и наркотикам. Увы, Эрнест и прежде не отличался воздержанием, но в последнее время его зависимость от некоторых веществ стала пугающей проблемой. Я надеялся определить его в клинику доктора Деникера, однако тот настоятельно рекомендовал мне вас, а моему сыну мягкий морской климат в качестве дополнения к основному лечению И вот мы здесь и я рассчитываю на вашу помощь, доктор.
Эмиль внимательно наблюдал за посетителем, за тем, как он волевым усилием скрывает свою неприязнь и страх, как неохотно преодолевает нежелание рассказывать о столь неприятных и позорных для известной фамилии фактах. Его прямая осанка и взгляд, устремленный в окно, лучше всяких слов сообщали Шаффхаузену о реальном отношении графа к «врачам-идиотам», неспособным исправить то, что он произвел на свет. Наверняка, такому гордецу неприятно было обнаружить у своего сына столь пугающее настойчивое стремление в объятия Танатоса3
«Три попытки суицида, одна из них прямо в начале госпитализации Деникер, конечно, испугался, что столь проблемный юноша предпримет и четвертую. К тому же, исправительная терапия Юный виконт у нас еще и гомосексуалист? Что ж, достойный вызов, не всякий сумел бы принять его» несколько самодовольно заключил доктор, а вслух спросил: