Иногда мне кажется, что моё творчество свалявшийся валик шерсти, что отрыгивает кошка всегда внезапно и прямо на палас.
Июль
Взорванная планета, дрянной осколок небесной коры, научись уже контролировать свой пыл. Твои выходки приносят страдания любимым людям. Нет природы вещей хорошо-плохо, и после чёрного не обязательно будет белым бело. Ты уже достаточно взрослый, чтобы уметь контролировать свои действия и поступки, находить себя в них. Не ровняй себя с безмозглыми, они есть и будут, и ты сам хочешь, чтобы среди кучи пыльного барахла отыскалась такая янтарная крупица, как ты.
Ты слышал; это огромный минус, это твой огромный минус, который может нарушить всю эту прекрасную идиллию, руби в себе зло на корню, помнишь ведь? Зло внутри нас.
Оно внутри нас.
А ты уже взрослый, хоть и бестолочь.
Интересно, а откуда вы все уже умеете воспитывать кошек, собак, детей, блядей, а я всё мечусь да икринки поедаю, топая ножкой. Буду ответственным за себя, стану серьезным в своих поступках и действиях, мне не нужен контролёр, разрешаю себе ездить осознанным зайцем.
Я однозначно сделал шаг вперёд по линейным образам вселенной, но шаг растягивается, я сажусь на шпагат из-за собственной дурнины. Сито умеет пропускать через себя муку, губка впитывает чистящий бальзам и выносит благо. Будь уверенным в себе, и ты не сможешь посрамить великий путь становления личности.
Контролируй себя. Если тебе захочется грустить или плакать руби на корню. Эти реки никогда не засохнут, они превратятся в багровую ярость, а дальше вспышки, вспышки и ты опять за решеткой.
Контролируй свою дурнину!
9
Привет,
Сегодня мне снились твои родители. Они очаровательны. Ещё лучше, ещё совершеннее, чем я их представлял. (Хотя, признаюсь, я реже о них думал, чем хотелось бы). Очаровательный отец с красивыми пшеничными волосами, скромно убранными в высокую прическу, и галантная мать, такая, что, если бы не ты, я бы обязательно влюбился в её стать и величие. Я чувствовал с ними себя так легко, так спокойно, хоть и был немного взволнован перед встречей, ведь она была внезапной и удивительной; именно эти люди дали тебе жизнь. Невероятно. Я вижу их свет, всё вокруг сияет и наполняется любовью.
Ты самая красивая дочь великого рыцаря; я смотрю в окна проезжающих домов и не могу сдержать улыбки: настолько мне комфортно и хорошо. Знаешь, все те реки душевных терзаний стояли этих слов благодарности. Я не говорю их вслух, но я знаю, что это не нужно: твои родители видят это во мне.
Меня встречают вкусной едой, твои многочисленные сестры заплетают мне косы, мы смеемся: этот смех рождён богом, он сопровождает меня по жизни, так же легко и уверенно придерживая под руку, как твой отец. Мы едем в аэропорт, с твоим отцом удивительно спокойно, в машине тепло и пахнет ладаном, я разглядываю пейзажи за окном и улыбаюсь.
Если бы эти полёты могли чем-то помочь, если бы они привнесли хоть толику спокойствия в твою неугомонную душу, сняли бы жажду вечной гонки, всё было бы гораздо проще. Ты вечная странница по длинному звёздному пути. Мы все куда-то едем. Самолеты встречаются в небе и разлетаются кто куда. Они грузны, тонны железа и металла поднимают тебя в воздух, и ты никогда не знаешь, какой из них не приземлится обратно.
Твой дед погиб 8 марта, 2 года назад, прости, что я вспоминаю это сейчас, здесь, стоя в аэропорту, прими мои соболезнования; самолет разгоняется по шасси, поднимает крылья и себя (а может и нас) к небу.
Я вижу твои глаза! Пожалуйста, скажи, как сделать их ещё счастливее?
10
Люди вообще ведут себя странно. Они испуганны и одиноки среди толпы других людей.
Жажда воздуха одолевает меня, сложно дышать; дерево чахнет, листья падают и наступает осень. Конец лета, что я оставил себе на зиму? Август время собирать урожай. Что этим летом соберешь ты? Сотни пропущенных вызовов, отправленных писем и неспетых песен?
Мне едва минуло 21 год; не много для того, чтобы что-то осмыслить, не мало для того, чтобы научиться понимать. Мы здесь и мы живем на одной планете. Ваши резиновые кольца надеты поверх застывшего мяча в небе: дай мне иголку и я проткну этот воздушный шарик, проткну, и вышью своё имя златистой тесьмой.
Мы осуждаем трусость, но садимся за компьютерный стул, зовёмся «администраторами» и томными, длинными днями перебираем костяшки времени, которое утекло. Этот год был на месте, оставался статичен, сидел на этом самом кресле, среди этих уже побеленных стен: он оставался заперт, внутри меня росли кварталы, зрели фрактальными узорами, запятнанными, стальными, сизыми, небесно-голубых цветов.