«Нетопырь» давно отринул все догмы, сочтя их излишними, отягощающими наш путь. Сегодня мы намного круче, чем вчера, а завтра мы будем круче, чем сегодня и т. д. и т. п. и прочее, прочее, прочее».
Невыносимое желание быть хоть кем-то прочтённым, быть хоть в чём-то признанным влекло мужа Ирины Алексеевны вперёд и вперёд: сквозь тернии к звёздам, таким далёким равнодушно-стылым плевочкам.
Вышеуказанный муж обожал жёсткий Ordnung, но подходил к нему не без творческой изюминки. Уж если сотрудники «Нетопыря» и должны ходить по контуру, то пусть этот самый контур будет хотя бы красиво задекорирован.
Выйти в «Нетопырь» Лену приболтала досужая Раиса Наумовна:
Леночка, это как раз-таки то, что вам нужно, поверьте мне! Лучшей компании в нашем городе вам не сыскать. Вы не представляете, Лена, какие они креативные, какие амбициозные, а творческие какие Нет, вам положительно нужно идти к ним на собеседование. Они уже давно ищут нового директора по персоналу и вы лучшая кандидатура для них. Я своим намётанным глазом это вижу. У вас с ними сложится роман! Поверьте мне! Я никогда не ошибаюсь!
Леночка, как ей самой о себе думалось, была довольно мнительной и нерешительной особой. С одной стороны, она давно была готова к тому, чтобы закруглиться с карьерой «директора по персоналу» и полностью посвятить себя обучению, с другой всякий раз, как только доходило суть до дела, Лена начинала дрожать, аки осинка на колючем ветру, отказываясь входить в тёмные воды фриланса. Работа на себя это так зыбко, так непонятно, к тому же так ответственно, иное дело работа по найму. Одним словом, сомнения Лену терзали изрядные. Фриланс страшно, но так притягательно, работа на дядю стабильна, хотя и чрезвычайно отвратительна, или даже так: стабильно отвратительна. Поразмыслив, взвесив в очередной раз все «за» и все «против», Леночка вновь пошла по поводу у собственных слабостей и страхов.
В итоге, первое марта две тысячи шестнадцатого года для неё ознаменовалось двумя вещами: днём, когда удавился Иудушка и выходом в компанию «Нетопырь». И если с первым можно было с лёгкостью смириться удавился, туда ему и дорога, то как мириться со вторым, Ленка пока не «догоняла».
О том, что Иудушка «удавился», стало известно благодаря мужу Ирины Алексеевны.
Батюшки, взвизгнул он, вскакивая со стула, Ирочка, смотри кто к нам пришёл?! Это же Елена Сергеевна, наш новый директор по персоналу. Ждали, ждали вас, дорогая! Не скрою, во многом на вас уповать будем. Вы для нас большое приобретение и главная надежда!
Здравствуйте, да, я Елена Сергеевна, сухо подтвердила вышесказанное наша визави, можно просто Лена.
И как символично-то, а? Ирочка, как символично! Выйти на работу в такой особенный день! День, когда Иудушка удавился, да простим мы все его, не унимался муж Ирины Алексеевны. День, когда восторжествовала вселенская справедливость.
Первый рабочий день, прямо скажем, был не напряжным, на пересказ истории «как Иудушка удавился» ушёл час с небольшим, всё остальное время Лена потратила на знакомство с «ВКС». Хошь не хошь, но работая в «Нетопырь», этого «зверя» невозможно было избежать даже захудалому читинскому кладовщику.
«ВКС», или внутренний корпоративный сайт, был гордостью мужа Ирины Алексеевны. «ВКС», если хотите, был ристалищем, был авансценой, где резвился прима-актёр, был рупором и прочным канатом, связывающим Анания Геннадьевича с нетопырцами! Именно в этом информационном пространстве обитала душа достойного мужа.
Да, литературной плодовитости господина Надрыщева мог бы позавидовать даже Саня Дюма-старший, который, как известно, стал отцом не одной сотни произведений.
Каждое утро вышеобозначенного мужа начиналось с гигиенических процедур. Расстелив на крышке рабочего стола салфетку, Ананий Геннадьевич начинал колдовать над собственными руками, изъеденными псориазом. Минут через сорок, когда салфетка полностью покрывалась струпьями, можно было переходить ко второй части «Афлодерму», а там и к третьей делиться с миром наиумнейшими мыслями, бившими из него словно гейзер.
Перлы замудёжника были воистину причудливо-орнаментальны
«Сегодня, третьего марта две тысячи шестнадцатого года от рождества Христова, меня посетила умнейшая мысль. Гонимый мрачными предчувствиями и нездоровым воодушевлением, боясь чего-то неизведанного, я подумал: как, КАК мне жить дальше? Если апокалипсису когда-либо суждено будет сбыться, то, уверен, начинаться он будет именно так: всяк перестанет думать о смысле собственного бытия.»