У тебя чудовищное греческое произношение, парня перекосило, как при пытке лимонами. Пожалей окружающих не употребляй грецизмы.
Спасибо, обиделась я неожиданно. Обычно моё произношение устраивало всех учителей иностранных языков.
Пожалуйста, равнодушно бросил мне, засмотревшись на ножки проходившей девицы, выставленные из юбки на июльское солнце дальше некуда. «Мужчины!» я закатила глаза. Страх постепенно отступил: какой из него убийца, просто чудик. Киллеры не болтают со свидетелями их несостоявшихся преступлений, предпочитая
Подожди, он стремительно, как крутящийся стул секретарши, развернулся ко мне. Я шарахнулась назад. Так ты что, меня видишь?!!
Уже нет. И меня тут тоже нет, постаралась успокоить его улыбкой. Не получилось, улыбка, скорее всего, вышла кривоватая. Буйный чудик. Меня бабушка ждёт. Я ей пирожки с мясом несу. Мои ноги быстро пятили меня вперёд, то есть назад. Тьфу ты!
А красную шапочку в химчистку сдала? парень ухмыльнулся совсем по-мальчишески, легко уперевшись охотничьим луком в землю. В голубых глазах его плескалось веселье.
Прохожие косились, но обтекали стрелка, воздерживаясь от комментариев. Солнечный свет заливал золотом его короткие, слегка вьющиеся слева, русые волосы и медовую кожу, придавая фигуре некий оттенок нереальности. Или виной всему жгучее полуденное солнце, бившее мне в глаза, а ему в спину?
Типа того. Ой! Незамеченный бордюр выбил почву у пятившейся меня из-под ног.
Уважаемые леди и дамы, джентльмены и рыцари вымерли. Лично констатирую сей прискорбный факт, и в качестве доказательства могу предъявить боль в отбитом копчике и содранный локоть. У него на глазах женщина падает на спину, как опрокинутая палкой черепаха, а он стоит и любуется.
Это карма, сказал он мне таким тоном, каким говорят, что дважды два четыре. В следующий раз не лезь, куда не просят, после чего протянул руку с видом величайшего одолжения. Ушиблась?
Да пошёл ты! рассердилась я, и приблизившийся с другой стороны, с желанием помочь, дядечка в милой плетёной шляпе отшатнулся. Извините! Я не вам, но он уже удалялся, жалея, что сунулся.
Настоящая леди назовет кошку кошкой, даже если споткнулась об нее и чуть не упала. Стрелок откровенно забавлялся. Может, в самом деле, скрытая камера где-то? Я вижу, что ты не леди.
Я тоже вижу, что ты не леди, процедила я сквозь зубы, воочию узрев, что импортные колготки «летят» быстрее местных. Так спешила с работы, что забыла их снять, а еще иду и думаю, чего мне так жарко? Чудовищная стрелка на левой ноге спереди пробежалась от пальцев до того места, где ноги теряют своё гордое имя. Даже вставать с тротуара не хотелось. А всё начальство виновато, которое требует соблюдать дресс-код и даже в жару скрывать от мужчин под одеждой, что у нас, женщин, есть голые ноги, голые руки и другие провоцирующие части тела. Что здесь смешного? поднимаю на него глаза.
Может то, что ты беседуешь сама с собой вслух посреди улицы? Прохожие уже опасливо обходили нас обоих. Как, говоришь, тебя зовут? спросил чудак в голубых джинсах, присев на корточки и уставившись на мои коленки. Я чисто машинально одёрнула юбку вниз.
Меня не зовут, я обычно сама прихожу, прихватив ушибленную гордость и сумочку под мышку, я похромала к скамейке на остановке, надменно отвергнув всяческую помощь. Перевешенный через руку пиджак очень хотелось выбросить в ближайшие кусты.
Не то чтобы я ненавижу жару, но приятного в высоких температурах мало, честно говоря. Жару я люблю, но только в нерабочее время и при наличии поблизости водоёма. А вот в городе, да ещё и в трудовые будни, это просто медленно убивает. Термометры бьют рекорды день ото дня, отмечая очередной скачок градусов вверх новым количеством пострадавших от тепловых и солнечных ударов.
Пластиковый остановочный павильон разогрелся, как духовка после дня выпекания пирогов. Здесь можно было высиживать цыплят без инкубатора и, естественно, тут можно было побыть в одиночестве.
Обиделась? услышав этот голос, я заскрипела зубами, мысленно пожелав его обладателю провалиться в тартарары.
А ведь это мне надо обижаться. Знаешь, как голова гудит? он присел рядом со мной, не дав времени избавиться от рваных колготок. Этот голос низкий, чувственный вполне мог проходить в суде как оружие поражения ближнего действия.