Не валяй он пожевал губами. О чём мы вообще говорим? Я совсем запутался.
О том, что ты здесь делаешь.
Я ведь уже объяснил: ты прочитала это дурацкое заклинание. Одно из побочных действий его способность видеть богов, поэтому ты и увидела меня там, на улице. И видишь сейчас. Сможешь ли ты видеть нас потом, задумался, пожал плечами, не знаю.
Да что я такого произнесла-то?! возопила я в отчаянии. Ничего не понимаю. Пожелала, что бы ты вечно торчал у меня перед глазами?! Я просто хотела вернуть Колю
Пинками гоня его с лестницы? вытаращил на меня глаза Лель. Ты садистка, что ли, Мавра? Или просто сама не знаешь, чего хочешь? Он даже вернулся к тебе, хотя заклинание было совсем не о том!
Он не ко мне вернулся, а вещи забрать свои!
Лель секунду смотрела на меня, а потом расхохотался. Летящую в него вазу, правда, успел заметить, поэтому увернулся. Осколки жалобно брызнули во все стороны. Эта ваза мне никогда не нравилась, кстати.
Коля с детства расписал свою жизнь. В каждый из периодов его жизни (садик, школа, армия, университет) у него обязательно должна была быть девушка. Из этих самых девушек он планировал в своё время выбрать лучшую жену. Моя кандидатура на пост верной спутницы оказалась не подходящей, к тому же в его жизни наступал новый период работа и взрослая жизнь. Пока я отдыхала по путевке в Индии, он успел присмотреть себе очередную «девушку», о чём и сообщил мне через неделю после моего возвращения. Расстались мы без скандалов. Я попросила его больше не появляться мне на глаза. Он искренне мне это пообещал и укатил в Москву. А заклинание, заклинание это уже из другой оперы.
Писать надо разборчиво! разъярённо заявила я. Прекрати ржать! Я тебе говорю, замахиваюсь на него.
Что ты на меня кричишь? Я что ли, писал эту дребедень? Мне оно вообще даром не нужно! Лель перехватил мою руку. На мгновение мы застыли, друг против друга, учащенно дыша. И я первой отвела взгляд от этих спокойных голубых глаз с густыми темными ресницами. Если каждый станет не договорив, он отбросил мою руку и принялся разгневанно ходить по залу: четыре шага вперёд, разворот, четыре шага вперёд.
Я притихла. Не надо было так строго с ним вон как разнервничался. Из глубокого погружения в чувство вины меня вырвало его ворчание:
с ней как с нормальной и что? Одни оскорбления, нелепые подозрения. Права была мама. Смертные
Хватит, примирительно хватаю за рукав этот маятник на двух мускулистых ногах.
Отпусти! С меня хватит. Я тоже не напрашивался
Ну, извини Что может быть абсурднее, чем общение с галлюцинациями? Правильно, просить у них прощения.
Избавь меня от своих попытался вырвать руку. Что? приложил другую руку к уху. Мне послышалось, кто-то извинился?
Извини, послушно повторяю вновь, наступив логике и гордости на лицо и горло, Лель.
Как же умилителен твой вид и как заразительна радость от встречи с божеством, он ухмыльнулся. Не рычи только.
Сколько дают за убийство бога?
Столько не живут. Но тебе это не грозит. К тому же, рожать ребёнка в тюрьме
Действительно, киваю с готовностью. Что? Какой ребёнок?!
Что, значит, какой? Наш, и смотрит так, будто я пытаюсь всучить ему свою голову как его собственную.
НАШ? внезапно хриплым голосом переспросила я. Кто наш?
Чем ты слушаешь? Я уже битый час перед тобой распинаюсь.
Не было ничего про ребёнка! Так я всё-таки с тобой переспала? От испуга забываю, что говорю с галлюцинацией. И как ты с ходу определил мою беременность? Так не бывает, закрываю руками плоский живот. В пупке будто горячая бомба взорвалась и внутренности улетели в бесконечность. Не было ничего! авторитетно заявляю, прислушавшись к своим телесным ощущениям. Память тоже все отрицает, тактично отпихивая ногой в сторону пару белых фрагментов прошлого.
Кто говорил про переспали? устало уточнил Лель. Я такого не говорил. К тому же у меня алиби, сказав это, он невольно покосился вверх.
А ребёнок откуда?!! В голове полный сумбур. Лихорадочно перетряхиваю свои немногочисленные связи и убеждаюсь, что ребенконосительницей я быть никак не могу. Нет мужчины нет ребенка. Непорочное зачатие это из разряда мифов, кто в наше время поверит Мечущийся взгляд споткнулся о настенный календарь, висящий в углу, откуда на меня смотрел улыбающийся племянник в россыпи ромашек. Застываю на верхнем ряде цифр с возрастающим чувством недоверия. Седьмое июля.