Е. М. Штаерман исследовала восприятие римлянами космического пространства34. Автор отмечает роль затмений в корректировке религиозной и политической жизни римлян, подчеркивая особое значение лунных циклов в построении календаря и осуществлении магических ритуалов. Кроме того, исследователь обращает внимание на то, что на рубеже III вв. до н.э. ослабела действенность «римского мифа» и возникла необходимость в новом мировоззрении, основанном на слиянии римского и космического. Мыслителей I в. н.э. вдохновляла миссия познания законов природы и возрождения нравов. Но во II в. интерес римлян к космосу ослабел на первый план выдвинулась политика, выработка образа идеального императора.
Исследования осмысления времени и пространства в античности касались также индивидуального сознания римлян сознания историков. Для исследователей античного историописания характерно пристальное внимание в личности историка и особенностям его мыслительного процесса. Так, И. Е. Суриков35 признал наличие трех образов времени в сознании «отца истории»: «время-линия», «время-точка» и «время-плоскость». Очевидно, что в Греции середины I тысячелетия до н.э. отношение ко времени как к абстракции только зарождалось, поэтому Геродот испытывал страх и неуверенность перед неопределенно длительным хроносом, предпочитая «насыщать» свой труд конкретными и понятными ему отрезками времени: год, пора, век.
Пространственно-временные ориентиры сознания и произведений Гая Саллюстия Криспа36 выдающегося историка I в. до н.э. попали в поле зрения А. В. Короленкова37. Саллюстий, по его интерпретации, испытывал восторг по отношению к римскому прошлому, к нравам предков, хотя восприятие истории Рима как регресса сочеталось у него с представлениями о «дикости» дальних предков римлян.
Единственным исследованием темпоральных характеристик сознания Корнелия Тацита, представленных в одном из его ранних сочинений, является статья О. Г. Колосовой38. Ее подход к изучению времени в сознании историка основан на лингвистическом анализе терминов, имеющих отношение ко времени, а также на сопоставлении семантики этих терминов со спецификой их употребления известным преподавателем риторики Квинтилианом39.
Проблема модели времени в сознании древнеримских эрудитов рассмотрена в исследовании В. А. Лимонова40. В нем представлено осмысление направления и особенностей течения времени, произведенное на материалах классических произведений римского наследия. У Вергилия ученый наблюдает выражение идеи предзаданности великой судьбы Рима, у Цицерона четырехступенчатую эволюционную картину развития мира, осуществлявшегося по воле богов. Лукреций, развенчавший миф о «золотом веке», предстает создателем сложной схемы развития человечества, в которой сочетаются и линейное, и возвратно-поступательное движение. Гораций понимал историю бытия как циклически упорядоченную смену поколений в интерпретации постепенной «порчи времени». Для Полибия история представляла собой «круговорот государственного общежития», но каждый возврат был связан с появлением элементов новизны.
При выявлении пространственно-временных ориентиров индивидуального исторического сознания исследователи исходят из признания его комплексности: в нем присутствуют и наслоения массового сознания, и индивидуальные проявления рефлексировавшего над пространственно-временными измерениями интеллектуала.
2. Эпоха, жизнь и творчество Тацита: российские и зарубежные исследования
Труды, посвященные историческому и культурно-идеологическому контексту жизни Тацита. Политическая история Римской империи в эпоху принципата традиционно освещается в рамках исследований по истории Древнего Рима. Примерами могут служить монографии М. Гранта, К. Криста41. Работа К. Криста «История времен римских императоров» отличается глубоким анализом жизни римлян в эпоху Империи и меткими характеристиками личностей, создавших новую форму государственного устройства мировой римской державы.
В сочинении Г. Моргана42 дан анализ одного из наиболее значимых событий I в. гражданской войны 6869 гг., свидетелем которой был Тацит. Этот же сюжет был рассмотрен В. А. Гольденбергом43 в 50-х гг. XX в.