В качестве альтернативы концепции хронотопа в западной науке начинает развиваться теория так называемого мультиверсума. Данный термин начал разрабатываться в работах физиков Х. Эверетта и С. Хокинга27. В западной культурно-исторической антропологии концепция мультиверсума применена А. дАпремоном при исследовании древнескандинавской мифологии и ментальности.
Исследования ученых-психологов, посвященные восприятию пространства и времени, проводятся как на теоретическом уровне (где выявляются общие принципы, закономерности, механизмы этого процесса), так и на материалах изучения отдельных культур, эпох. Немаловажной особенностью психологических исследований поставленной проблемы является рассмотрение биологических механизмов восприятия времени и пространства, места пространственно-временных образов в сознании человека (Д. Г. Элькин, С. Л. Рубинштейн, М. Ф. Румянцева28). В культурно- и социально-историческом контекстах важными представляются исследования категорий «история», «картина мира» в сознании человека (А. А. Пелипенко, Т. Х. Стародуб)29.
Труды о времени и пространстве в картине мира римлян. Важнейшие ориентиры изучения пространственно-временных структур древних римлян в аспекте коллективного сознания содержатся в монографии Н. К. Тимофеевой30, посвященной этрускам создателям первой цивилизации на Апеннинском полуострове (первая половина I тыс. до н.э.).
Для нас особую значимость представляют те характеристики «картины мира» этрусков, которые переняли римляне: примат прошлого над настоящим, восприятие гаруспикации как одного из способов установления контакта с космосом, принципы организации пространства городских поселений31.
Время и пространство в «картине мира» обитателей древнеримской цивилизации уже не раз оказывались в проблемном поле исследований Г. С. Кнабе, А. В. Подосинова, Ю. Г. Чернышева32.
Г. С. Кнабе в своей статье о времени и пространстве в Древнем Риме признает существование только мифологического (неподвижно сохраняющегося) и исторического (динамично движущегося) видов времени. Восприятие пространства римлянами реконструируется историком с помощью понятий «римский шовинизм» и «римский космополитизм». «Римский шовинизм», по его суждениям, проявляется в представлениях римлян о собственном превосходстве над другими народами, своей, дарованной свыше роли доминирования над ними. Но в то же время противоположная тенденция их сознания «римский космополитизм» диктовала им необходимость освоения и романизации завоеванных территорий.
Ю. Г. Чернышев создал подробное исследование о важном способе репрезентации пространства в Древнем Риме конструировании «мнимой реальности» в форме утопии. Речь идет, в основном, о помещении «идеального» общественного состояния в настоящее и увязывании его с правлением действующего императора. Подобный подход к изучению пространственно-временного континуума открывает возможность исследования хронотопа принципата.
Восприятие среды обитания римлянами рассматривали П. Федели и Е. М. Штаерман. П. Федели33 отметил, что убежденность римлян в их превосходстве над другими народами укоренялась в представлениях о существовании на землях Италии лучшей для организации жизни природной среды.
Е. М. Штаерман исследовала восприятие римлянами космического пространства34. Автор отмечает роль затмений в корректировке религиозной и политической жизни римлян, подчеркивая особое значение лунных циклов в построении календаря и осуществлении магических ритуалов. Кроме того, исследователь обращает внимание на то, что на рубеже III вв. до н.э. ослабела действенность «римского мифа» и возникла необходимость в новом мировоззрении, основанном на слиянии римского и космического. Мыслителей I в. н.э. вдохновляла миссия познания законов природы и возрождения нравов. Но во II в. интерес римлян к космосу ослабел на первый план выдвинулась политика, выработка образа идеального императора.
Исследования осмысления времени и пространства в античности касались также индивидуального сознания римлян сознания историков. Для исследователей античного историописания характерно пристальное внимание в личности историка и особенностям его мыслительного процесса. Так, И. Е. Суриков35 признал наличие трех образов времени в сознании «отца истории»: «время-линия», «время-точка» и «время-плоскость». Очевидно, что в Греции середины I тысячелетия до н.э. отношение ко времени как к абстракции только зарождалось, поэтому Геродот испытывал страх и неуверенность перед неопределенно длительным хроносом, предпочитая «насыщать» свой труд конкретными и понятными ему отрезками времени: год, пора, век.