Ивашка Иванов с таким заявлением был не согласен. «Какая тут любовь! восклицал он. У брата моего от тое отравы главу против темени разорвало и очи выломило вон, и утробу разорвало».
Но отравительница долго не мучилась: её сожгли в срубе.
Чтоб иным неповадно
Для полноты картины стоит подкрепить процитированные выше архивные документы еще одним «делом о чародействе», датированным 1676 годом. Н. Новомбергский в своей монографии «Врачебное строение в допетровской Руси», изданной в 1907 году в Томске и ставшей сегодня библиографической редкостью, рассказывает о казни пушкаря Панки Ломоносова и его жены Аноски. Они были осуждены по указу, повелевавшему «дать им отца духовного и сказать им их вину в торговый день при многих людях, и казнить смертью, сжечь в срубе, чтоб иным неповадно было так воровать и людей кореньем до смерти отравлять».
СЛОВА И ДЕЛА БАНДИТСКИЕ
В 1742 году, на Макарьевской ярмарке начались дерзкие ограбления. Неистощим был на выдумку Ванька Каин.
Месть за обиду
В 1779 году вышла в свет повесть Матвея Комарова «История Ваньки Каина». Однако её герой не забыт. Популярный в конце XIX начале XX веков историк и писатель Даниил Мордовцев объяснял этот феномен тем, что знаменитый вор вместе с Гришкой Отрепьевым, Стенькой Разиным, Мазепой и Пугачевым был предан церковной анафеме, а у народа обиженные всегда вызывали сострадание. Но, наверное, разгадка в другом: слишком яркие это были личности.
Ванька Каин (на самом деле его звали Иваном Осиповым) родился в 1718 году в крестьянской семье под Ростовом в селе Иваново (ныне Иваново-Рудаково Ярославской области). Тринадцатилетним подростком его отправили в Москву в услужение к купцу Петру Филатьеву.
Тот жил на широкую ногу: дом высокий, каменный, амбары, сад фруктовый. Но скуп был купец держал своих холопов впроголодь. И не выдержал Ванька проник в погреб, где припасы хранились, где и был пойман. Хозяин самолично высек его розгами, и затаил на него малец злобу за нанесенную ему обиду.
Однажды Ванька познакомился с вором Камчаткой. Настоящее его имя было Петр Смирной-Закутин (по другим данным, Петр Романов). После смерти отца мать отдала сына работать на фабрику. Потом его забрили в солдаты. Из Казани, где стоял полк, Камчатка сбежал. Он добрался до Москвы, и здесь дезертира ловят. Но Камчатке снова удается сбежать, и он становится членом воровской шайки.
Разные источники по-разному описывают обстоятельства побега Ваньки Каина из дома Филатьева. Несомненно одно: Каин Петра Дмитриевича ограбил. Я ознакомился с подлинником розыскного дела Ваньки Каина, вот его показания: « видя его спящего (Филатьева, С.С.), отважился тронуть в той же спальне стоящего ларца его, из которого взял денег столь довольно, чтоб нести по силе моей было Висящее же на стене его платье на себя надел, и из дому тот же час не мешкав пошел». Но Каин не говорит ничего о надписи, оставленной на воротах: «Пей водку, как гусь, ешь хлеб, как свинья, а работай у тебя черт, а не я». Вероятно, это придумка. Ванька Каин, по свидетельству современников, не умел ни читать, ни писать.
Первые «подвиги»
Камчатка повёл своего нового друга «под мост Каменный», где кучковались ворье и разная голь кабацкая. И они приняли новичка в свое сообщество Ванька выставил по этому случаю ведро «зелена вина».
В архивных фондах мне попалась еще одна любопытная книжица с очень длинным названием: «Жизнь и похождения российскаго Картуша, именуемаго Каина, известнаго мошенника и того ремесла людей сыщика, за раскаяние в злодействе получившаго от казны свободу, но за обращение в прежний промысел сосланнаго вечно на каторжную работу, прежде в Рогервик, а потом в Сибирь, писанная им самим, при Балтийском порте, в 1764 году». Но это явная подделка, хотя неизвестный автор, по всей видимости, всё же пользовался какими-то не дошедшими до нас источниками. От имени Ваньки Каина он рассказывает о первом совместном с Камчаткой преступлении ограблении соседа Филатьева: «Пришед к попу отпер в воротах калитку. В то время усмотрел нас церковный сторож, и, вскоча, спрашивал нас: Что мы за люди, и не воры ли?. Тогда товарищ мой ударил его лозою (коромыслом, С.С.-П.) В покое попа ничего не нашли, кроме попадьи его сарафан, да долгополый кафтан, я и облачился в него».