Двадцатое марта
Яркий свет солнечный лица осиял,
лица девушек, склонившихся над листами бумаги
за длинным столом
в комнате девятого этажа старого уродливого дома.
И не было ничего, ничего такого,
что мог бы назвать своим Я, центром вселенной
моих интересов и прав.
Только солнце,
солнце напоминало мне обо мне, тревожа
слишком ранним весенним жаром.
Вяжись лычко
стихи разновременные
в газетах близкородственных
мочальные, ременные
гужи для нетождественных
а, впрочем, дюже сходственных
впрягающихся сослепу
лягающихся задними
вязал бы лыка, если бы
диралось сотнями
Песни грибоеда
Пролог
сэнвонно зонк
иревна сиална ю шы
исничи шьёт ружьём повсюду
грибы образовали груду
из сигаретою поёт Назон
здесь не куро
суровы дни
послушай
они растут землёй ламая дзмужи
несмыслены иу бажи
ианнавица азсидо
убака рэль
альши авё
песнь
альмэ альян царуэ местэкдеи
тпоё попое-павла
дабраталин и уто зекалозабо
ехбычи ве
сокрыца ль
столовоче ушатан жн
овдали дне лила
несён олидозжен
ирвило элюак имёу итоа
вевехсом а о э
ольян ольмец merltmorlding
Элегия
Кочевник не купил ничего, а заплатил хорошие деньги,
металлические деньги на красном шнуре,
не взял себе ни вещей, ни новых желаний.
И едет.
В конце эпохи остаётся всячина: озёрная соль,
вкус верблюжьего молока. В степи
ничего невозможно скопить, и об этом не размышляют.
Бесполезен ум, разместившийся в циферблате часов.
Шуточник
Писатель Джнин садится за работу
писать пролегомены культа боду.
Быть может, он взлетит,
увидит свет над ульем Петрограда,
какая надобна ему награда,
и от судьбы какой ещё кредит?
Счастливый сон нарушит разве кто-то,
прыгучий как подбрюшье анекдота,
уставит свой глазок.
«Вотще жевал ты вечности вощину,
не суйся, Джнин, в чужую боговщину».
И вздёрнет носик-помазок.
Оставим Джнина, примемся за Джненко.
Сегодня его любит уроженка
широколиственных широт.
Пожалуй, позабудешь о страничке,
когда мелькнёт случайно в электричке
красивый рот.
Страница требует своей словесной платы.
«Поэт что Аквилон» твердят апофегматы.
Пристроченный к бумаге ветр.
Озёра в скалах, беглеца под елью,
предпостный бал и Фомину неделю
чередованьем охраняет метр.
Предположение
Почему мне так хочется твоей любви?
Чтобы ты сидела в купе и читала,
например, Горация в английском переводе,
так проще. А я принёс бы тебе поесть.
Или размышляли, что любовь нам вовсе ни к чему.
Прекрасная тема для влюблённых,
идущих не спеша где-нибудь по Сивцеву Вражку.
Можно попробовать и не двигаться,
просто вбирать друг друга глазами, когда четыре ладони
согревают спины, щёки и животы.
Твоей любви чтобы исследовать
свою способность не вспоминать. Есть и много других причин.
Мы смогли бы их все перебрать, разглядеть,
пока они ещё не утратили формы, выпуклостей, углублений
от ветра.
«Жили светом дня былого»
Жили светом дня былого,
детским взглядом на Христа.
Так опорами моста
свет, и взгляд, и ласка слова.
Очищением без мести
жить хотели; храбреца
воля умягчать сердца.
Просто шли и были вместе.
«Круглый стол»
В редакции журнала «Плавучий мост» появилась мысль собрать за круглым столом четырех замечательных и совершенно разных поэтов. Мы попросили их высказать свои мысли как о внешней стороне литературной деятельности литпроцессе, так и о чем-то внутреннем, сокровенном, очень личном рождении стихов. Предлагаем вниманию читателей эту беседу-размышление. Четыре голоса современной поэзии. Так уж случилось, что состав КС получился чисто мужским, а география практически ограничена Москвой.
Ведущая: Ольга Афиногенова (Москва)
Участники «Круглого стола»:
Андрей Коровин (Подольск)
Илья Семененко-Басин (Москва)
Герман Власов (Москва)
Дмитрий Мельников (Москва)