При написании очерка авторы и лица, просматривавшие рукопись, не подчеркнули роль руководящего состава в достижении победы под Сталинградом и при названии фронтов ограничились упоминанием в очерке только фамилий командующих фронтами, представителей Ставки Верховного Главнокомандования и членов Государственного Комитета Обороны.
Вследствие этого оказалась неотмеченной в очерке Ваша большая работа на фронте, направленная на достижение победы в Сталинградской битве.
Однако, как доложил мне сопровождавший военно-авиационные делегации США, Великобритании, Франции и Турции в Сталинград первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Малинин М. С., при посещении Музея обороны Царицына Сталинграда внимание членов делегаций было обращено на имеющуюся в музее увеличенную фоторепродукцию, на которой изображено Ваше выступление перед бойцами Сталинградского фронта в августе 1942 г. Членам делегаций было сообщено, что в период Сталинградской битвы Хрущев Н. С. был членом Военного совета Сталинградского и Юго-Восточного фронтов.
Полагал бы целесообразным изданный очерк исправить и, если с Вашей стороны не будет возражений, во втором издании очерка отметить Вашу большую организаторскую, политическую, военную и хозяйственную работу, направленную на истощение и разгром врага под Сталинградом.
Одновременно с внесением такого дополнения намечается несколько развить военную часть очерка, а также упомянуть фамилии первых членов военных советов фронтов, участвовавших в Сталинградской битве. В новой редакции очерк отпечатать тиражом 2025 тысяч экземпляров и распространить путем открытой продажи через книготорговую сеть. Прошу Вашего согласия на издание краткого очерка «Битва под Сталинградом» с указанным дополнением и поправками»[57].
Зная эту особенность первого секретаря ЦК КПСС, не только «ближний круг», но и вся бюрократическая система после пленума уже без дополнительных напоминаний заработала в указанном направлении. В следующем десятилетии тема Курской битвы стала одной из самых обсуждаемых в советской литературе и СМИ, причем не только благодаря отмеченному аспекту и её огромной роли в разгроме фашизма. На это существенно влиял и идеологический фактор. Дело в том, что в период «хрущевской оттепели» советскому народу впервые, хотя и в очень урезанном виде, были показаны трагические события 19411942 гг. Их масштаб, безусловно, подействовал на бо́льшую часть общества ошеломляюще. Сделано это было с целью развенчивания культа личности и закрепления тезиса, будто бы И. В. Сталин «командовал войсками по глобусу». Когда же результат оказался достигнут, потребовался мощный противовес первому периоду войны, чтобы негативные последствия информационной волны, нацеленной на имя Верховного Главнокомандующего, в общественном сознании не были перенесены на КПСС и государство в целом. Для этого как нельзя лучше подходила Курская битва. Во-первых, она была масштабной и победоносной. Во-вторых, проходила летом (которое считалось неудачным периодом для ведения боевых действий Красной армии), в начале второго периода войны. В-третьих, многие из её заметных участников не только находились ещё «в строю», но и занимали очень важные посты в государстве и армии. Поэтому появилась возможность решить идеологическую задачу и себя не забыть. В результате три месяца до начала июля и 50 огненных суток июля и августа 1943 г. стали «дежурной» темой не только в преддверии юбилеев, но и присутствовали в той или иной форме на страницах прессы годами.
Развитие же военно-исторической науки во второй период (в том числе и изучение Курской битвы) шло, как и прежде, по двум направлениям в военной и гражданской сфере, которые между собой соприкасались редко. Военные историки, естественно, лидировали, но большей части общества результаты их труда были недоступны. В условиях секретности в подчиненных Министерству обороны СССР учебных заведениях и научно-исследовательских учреждениях для нужд армии на документальном материале анализировался и обобщался богатый опыт войны, хотя и не в таких больших масштабах, как это происходило в конце 1940 г.
При рациональном подходе к делу часть разработок военных учёных без ущерба обороноспособности страны могла быть передана гражданским историкам. Это, несомненно, дало бы положительный толчок для исторической науки в целом. Однако ещё в годы войны все, что касалось действующей армии, засекречивалось, особенно связанное с деятельностью её командования. Осознавая масштаб катастрофы 19411942 гг. и понимая свою ответственность за колоссальные потери, высшее политическое и военное руководство СССР делало всё, чтобы скрыть от народа реальный ход войны. Эта тенденция сохранялась вплоть до его развала, так как организаторы и творцы отдельных провальных операций и сражений долгие годы после победы продолжали находиться на важных (даже ключевых) партийных и государственных постах. Тотальная секретность считалась простым и надёжным средством сокрытия правды (о просчётах и ошибках руководства страны, партии и армии) и стирания из памяти народа целых десятилетий, которые не вписывались в идеологическую концепцию власти.