А ну встать! Тоже мне разлеглась здесь!
Мышь в ужасе соскочила с кровати и попыталась выпрыгнуть в окно. Зацепилась ночнушкой и чуть не грохнулась на пол. Зажмурилась крепко и в отчаянии закрыла голову руками.
Как ты можешь спать, когда они издеваются над тобой! раздался грозный писк. Он показался ей знакомым и начал будить давно уснувшие воспоминания. Те отбрыкивались и зевали, но потихоньку картина вырисовывалась. Детство, большая семейная гостиная, запах одуванчиковой трубки
Дедушка? она разожмурила глаза и в недоумении уставилась на огромную старую мышь в красном расшитом золотой нитью халате.
Сколько нужно тебе повторять! Ты должна уметь постоять за себя! Старик размахивал руками, словно дирижировал оркестром. Глаза грозно сверкали.
Вот вырастешь и некому будет о тебе позаботиться. Куда побежишь за помощью, когда мы с твоей бабушкой ляжем в могилу?
Дедушка, я уже выросла
Тем более я не позволю, чтобы тобой помыкали!
А ты ведь ты уже
Умер? закончил за нее дедушка, Ну да Я все время об этом забываю, черт его дери! Дед откинул одеяло и край простыни, и грузно сел на кровать.
А как же?
Да ты не волнуйся, малышка сказал дедушка, и в руке его волшебным образом задымилась трубка. Она возникла словно из воздуха. По комнате поплыл пряный запах табака. Это твой сон. Ты хотела меня видеть. Вот я и пришел. Но я все знаю! он выпустил струйку дыма через левую ноздрю, Ты не должна позволять всякому сброду издеваться над собой! Никогда и никому, слышишь, не спускай обиды! Достань обидчика из-под земли, пройди ад в погоне за ним, поднимись на самую высокую скалу, но отомсти! Иначе, имя тебе слабак, и шкура твоя лишь коврик для вытирания ног! Ты поняла меня?
Но что же мне делать, дедушка?
Ты должна проучить их. Раз и навсегда отбить у них охоту связываться с тобой. Добейся уважения!
Но как?
Тут я тебе не помощник, детка. Я ведь не настоящий
С этими словами дедушка растворился в воздухе, оставив вмятину на кровати и клубящийся сизый дым.
Завтрак прошел отвратительно. Тосты подгорели, а яйца получились всмятку, и Мышь отправила их в помойку. Оттуда они не вернулись. А Мышь снова была не в себе и копалась в дедушкиных словах.
Легко ему поучать, думала Мышь вслух, качаясь в старом ивовом кресле, сам-то, небось, отставной генерал! Может и сабелькой оттянуть. А что могу я? И кто за меня заступится? крупные жемчужины слез покатились из глаз и застучали по полу.
Растворился в воздухе, как ни в чем ни бывало, именно в тот момент, когда должен был сказать самое важное, она с досадой швырнула книжку, которую пыталась читать последние два месяца, да так и не продвинулась дальше первой главы. Книга называлась «На пруду квакали». В прошлом году она получила главную литературную премию. Читать ее было невозможно. Книга пролетела через всю комнату, трепеща страницами, как утка-мандаринка крыльями и нырнула в буфет.
Вот и поквакай теперь там! презрительно прошипела Мышь и вернулась к своему горю. Просто наказание! У всех лето в самом разгаре, а Мышь бродит по комнатам и ничего ей не в радость. Надо бы отомстить, а в голову ничего не идет. Даже вкуснейшие ореховые эклеры. Спасти день мог лишь здоровый послеобеденный сон. Поэтому она набила животик и шаркающей походкой подошла к кровати. Тут она весьма талантливо изобразила смятение и упала в обморок. Матрасные пружины легонько звякнули и надлежащим образом прогнулись под практически невесомым телом.
Ах, граф! пробормотала Мышь, прикрывая глаза рукой, теперь я навеки ваша и ничто не в силах Голос стремительно становился тише, а слова неразборчивей и вот комнату наполнил мелодичный, деликатный храп. Все застыло в голове Мыши и так же тихо было в спальне, залитой тусклым багровым светом гардин, сквозь которые не могло пробиться солнце. Над грубыми деревянными половицами танцевали причудливый танец крохотные пылинки, а под потолком на тонкой нити висел паук. Его звали Хьюго и он хандрил. В горькой задумчивости он отпускал нить и летел кувырком в свободном парении. В считанных сантиметрах от земли резко тормозил, поднимался неторопливо к потолку и снова падал вниз. Это странное занятие хоть как-то отвлекало от горьких дум. Хьюго надлежало жениться через две недели. Его паучье семейство пребывало в предвкушении, а невеста, звали ее Блэки, была до неприличия счастлива. Она с упоением занималась приготовлениями к свадьбе, больше ее ничего не волновало. Хьюго не разделял всеобщего ликования. Хотел бы, но не мог. В груди словно старая ржавая пружина сжалась. Страшная загадка и обидное разочарование съедали его заживо. Ведь он представлял себе свадьбу по другому. В его груди билось большое и чувственное сердце. Хьюго всегда ждал этого события. Он мечтал быть любимым и дарить любовь. Но все, что он чувствовал в преддверии свадьбы ужас и разочарование. Хьюго посмотрел вверх и дотронулся мохнатой лапкой до испещренного трещинками потолка. Сухой и прохладный.