В это время два наших семейства (а мы все проживали в четырехэтажном здании в отдельном для каждой семьи номере) в сопровождении сочувствующих охали и ахали под звездным небом, высыпав на свежий воздух. Ахали и охали по поводу пропажи самого дорогого из вещей, что было у них, а теперь вот пропало, то есть нас с Астаховым. Поиски участкового милиционера не дали результатов. Тоже пропал.
Разволнованная группа переживающих женщин вдруг увидела где-то в тумане фигуру милиционера с двумя мужчинами по бокам.
Ведут, ведут! зашумела толпа. Ваших ведут.
По мере приближения картина несколько прояснялась. Стало видно, что здоровый милиционер держит за шиворот, как щенков, двух мужиков.
За что это их? заволновалась толпа.
Группа во главе с милиционером, тем временем, приблизилась совсем близко, и стало видно, что мужики, которых он привел, не вяжут лыка не только языком, но и ногами.
Ваши? спросил милиционер, глядя на женщин.
Да, да, закивали наши жены.
Палучите, сказал милиционер и повесил каждого из нас на принадлежащую каждому жену. Повернулся и пошел восвояси, освещая дорогу своим излучающим свет ликом.
Операцию по вырезанию фурункула Астахов так и не провел. И правильно сделал. Когда мы с женой и дочкой закончили отдых в Сачхере, мы спустились на побережье Черного моря. Купались. Меня чего-то зазнобило. Я пошел попариться в баню. Из бани я приполз почти на четвереньках с температурой в 40 градусов. Нога покраснела, как лицо того милиционера после восьми кружек вина. Меня увезли в больницу. Там выяснилось, что у меня, во-первых, не фурункул, а тромб, связанный с простудой в поезде и усугубленный острой пищей, и, во-вторых, в связи с загрязнением кровеносных сосудов во время купанья, меня поразила неизвестная тогда мне болезнь рожа.
Возвращались мы в Горький самолетом. Стюардесса с некоторым недоверием посматривала на мой костыль, сделанный мной из ствола небольшого дерева, раздвоенного на одном конце для упора в предплечье. Веселые, отдохнувшие, порхающие как бабочки, члены моей семьи вернулись домой. Я порхал на одной ноге.
Подарок
На этот раз производственные обстоятельства развели нас на целый месяц на расстояние в две тысячи километров. Если раньше мы полным семейством: я, моя жена Галя и дочка Леночка проводили отпуск вместе, то в данном случае я в летнюю жаркую погоду должен был торчать на работе, а Галя с Леночкой отдыхать на сочинских пляжах. Поскольку у меня на работе была запарка, связанная со сдачей очередного этапа опытно-конструкторской разработки, время пролетело быстро и закончилось небольшим застольем разработчиков и членов Государственной комиссии.
Вечером, проводив взглядом поезд, уносящий друзей из приемной комиссии, я завалился спать и проснулся часов через двенадцать, протер глаза, освежил лик холодной водой из-под крана и тут только вспомнил, что я, такой-сякой, в рабочей напряженке совсем забыл заглядывать в почтовый ящик.
Заглянул.
«Е-мое!» Позавчерашняя телеграмма гласила, что отпуск моего семейства благополучно закончился, и оно возвращается домой. Оказалось, что Галя и Леночка, отдыхая под южным солнцем, не забыли и про меня. В телеграмме черным по белому было напечатано: «Везем тебе дорогой подарок».
Вечером того же дня я топчусь на первой платформе Московского вокзала в ожидании поезда, в котором едут мои дорогие жена и дочка, не забывшие в круговерти насыщенного событиями южного отпуска про меня, трудягу, свидетельством чего я вот-вот получу сувенир. Какой сувенир? Я пока не знаю. Да это и неважно. Главное забота.
И вот вдали раздается гудок приближающегося поезда, вот нужный вагон, и вот, вот они мои загорелые, улыбающиеся, дорогие.
Объятья, поцелуйчики. Лена достает из сумки долгожданный подарок и протягивает мне красивый, здоровенный РОГ?!
Это тебе мама купила, весело улыбаясь, говорит она.
Прошло много лет, а этот рог до сих пор красуется в числе различных призов и сувениров доказательством заботы моей Галочки обо мне.
Нюансы развитого социализма
Когда в СССР приехал президент США Никсон, он привез с собой чемоданчик. Нет, не такой чемоданчик, какой, по мнению большинства нашего населения, был привязан к левой руке (а может, и к правой ноге) генерального секретаря КПСС. Речь идет о чемоданчике, с помощью которого Никсон, находясь в любом помещении в Москве, даже, если он в Сундуновских банях, мог связаться по телефону с абонентом в любой точке земного шара. Вот это да а! Иностранная штучка понравилась Леониду Ильичу, по-видимому, значительно больше, чем золотое ситечко Остапа Бендера людоедке Эллочке.