И вот я в Горьковском госуниверситете. Продолжается работа комиссии по приемке дипломных работ. Ко мне выходит Тюльников.
Привет, Паша. Чего ты пришел?
Вы завалили одного моего инженера. Чего можно придумать?
Рождественский, что ли? Так он сам себя завалил. Я еще ни разу не встречал человека, который не понимает вопросов. Ему вопрос, а он опять про шилишпера.
Понятно, понятно. Я знаю Рождественского, как свои пять пальцев. Вопрос в другом что можно сделать? Повторить защиту можно?
Теперь этот вопрос может решить только декан.
А где найти декана?
Декан не пришел. Пришел его заместитель.
Здравствуйте, обратился я к нему, Владимир Рождествеский уже давно учится на вашем факультете. Если оставить его еще на год, боюсь, он бросит все, и мы потеряем специалиста.
А он специалист?
Да, своеобразный, но специалист. Дело свое знает неплохо.
Вы, Павел Павлович, правильно отметили, что он давно у нас учится. Насколько я себя помню, он все время здесь учится.
Ну и что? Вам это нравится?
Вы знаете, в определенной степени, да. Это как неотъемлемая часть факультета, амулет, что ли. Факультет существует пятнадцать лет, и, мне кажется, все эти годы на нем учится Рождественский. Сначала на очном отделении, потом на вечернем. А теперь, на заочном.
Так и что?
Что, что! Привыкли мы к нему, вот что. Уйдет Рождественский, что будет с факультетом?
Шутка мне понравилась, но все-таки мы договорились повторить защиту.
Только не сейчас. Немного погодя. Надо подготовить профессорско-преподавательский состав к утрате, продолжал шутить зам. декана.
Через некоторое время Рождественский защитился, получил диплом инженера-физика и покинул факультет. Факультет был в трауре.
На Мытном рынке
Где-то в середине семидесятых я, молодой главный инженер, с пятеркой в кармане, зашел на Мытный рынок и вспомнил, что дома нет моркови, и что именно морковь заказывала мне моя жена Галочка. Вот они бойкие торговые ряды. Чего только нет! (Во, фраза! Чисто русская. Правильней было бы сказать «чего только есть». ) Все есть. И морковь, конечно, тоже есть. Я вытащил свою пятерку, попросил взвесить мне моркови на целую трешницу. Взвесили. Я повернулся, и уже пошел было домой, да вспомнил: «А два рубля?!»
Эй, хозяйка, сдачу давай.
Какую еще сдачу?
Я тебе пятерку дал, а ты мне моркови на трешницу. Два рубля давай.
Ты че, забыл что ли? Я ж тебе дала.
Послушай-ка, тетя, может, ты кому чего-нибудь и дала, только не мне. Кончай шутить, давай два рубля.
И тут женщину разнесло такой бранью, что я даже подумал: «А не уйти ли мне от этого шума? Черт с ними, с двумя рублями». Но перспектива добираться до Канавина, где я жил, без копейки в кармане удержала меня от этого необдуманного поступка.
Послушай, женщина, я серьезный человек, видишь в шляпе и в очках, неужели ты думаешь, что я стал бы тебя обманывать?
Но женщина еще больше распалялась.
Вот что, тетя, будешь матом лаяться, на штраф налетишь, понятно?
Люди добрые, взвыла продавщица, поглядите на него. Ишь ты, шляпу надел! Очки напялил! Вон таки зенки налил! Да держи ты, подавись этими двумя рублями!
Я взял два рубля и ушел, сопровождаемый многоэтажно-значительными восклицаниями рассерженной продавщицы. Сел на Черном пруду на трамвай номер один и поехал к себе домой на улицу Совнаркомовская. Не проехав и одной остановки, я сунул руку в карман, вынул рубль из тех двух, что лежали в кармане, собрался, было, заплатить три копейки за трамвай. «Стоп! Это ж не тот карман!» Сунул руку в другой карман, там тоже два рубля! «В этом кармане два рубля и в этом два рубля?! Откуда? Мать честная! Выспорил!» На остановке Лыковая дамба вышел и побежал по Свердловке к рынку. Подхожу к прилавку. Продавщица аж глаза вытаращила.
Что?! Опять?!
В руке рассвирепевшая женщина держала здоровенную свеклину, приготовленную для взвешивания. Я понял, что если я сейчас поведу себя неправильно, то этой, не взвешенной еще, свеклиной женщина взвесит мне чуть пониже полей моей черной шляпы, после чего эту шляпу некоторое время будет трудно одевать на голову.
Опять, опять, тетя. Не волнуйтесь, пожалуйста. У меня к вам вопрос: вы в дальнейшем будете верить серьезным мужикам в шляпах и в очках?
Ни ког да!
И напрасно. Вот вам ваши два рубля с моими глубочайшими извинениями. И прошу вас: верьте, пожалуйста, мужикам в шляпах и в очках, если, конечно, они серьезные.