Вадим Леонидович сжал тряпичную папку, собрал силы и побежал по лестнице, словно стремился оторваться от назойливого собеседника. Он семенил, сбивался с ритма и угрожающе спотыкался, но Коренев не сдавался и бежал следом, перескакивая через ступеньки.
Почему вы уверены, что родителям не понравится? кричал он вслед. Они же должны понимать, что для девочки это шанс, и их дочери он нужен позарез. Нужно использовать любую возможность, даже самую малую
Вадим Леонидович остановился на последней ступеньке. Разогнавшийся Коренев зацепился новым ботинком за выступающую арматуру на полуразрушенной ступени. На коже носка образовалась уродливая царапина.
Родители Машеньки на выставке увидели ее работы, пришли в ужас и написали жалобу, приведшую к закрытию экспозиции, пояснил Вадим Леонидович. Вы же не хотите, чтобы после вашего визита они с криками и воплями прибежали ко мне и начали обвинять в причинении новых психологических травм их девочке? Они ее из детского дома взяли и стараются оберегать от стрессов. Ясно?
#3.
Домой вернулся в расстроенных чувствах и новую обувь испортил, и картину не увидел, и статья о девочке развалилась к чертям. С досады швырнул ботинки в угол, разделся столь яростно, что на рубашке отлетела пуговица. Свалил вещи в кучу на стуле, переоделся в домашнее. Спохватился, что забыл купить кофе с чаем, и засел за статью о выставке.
То ли впечатления оказались мрачными, то ли испорченное настроение сказалось, только статья застопорилась и не продвигалась дальше трех вступительных фраз. Каждое слово давалось с трудом, словно какая-то невидимая сила твердила «Не нужно! Не пиши! Забрось!»
В отчаянии сбегал в чайный магазин и закупился на три месяца вперед, протер мебель от пыли, перемыл посуду, вынес мусор и заточил до бритвенной остроты ножи, словно собирался готовить праздничный ужин на пятьдесят персон. К сожалению, на этом список дел закончился, и он вновь оказался один на один со статьей.
От начинающегося сумасшествия спас звонок в дверь.
По характерному шуршанию и вздохам узнал Нину Григорьевну старушку лет за восемьдесят. Она обитала в соседней квартире, раз в год ездила к детям и внукам в гости и оставляла Кореневу ключи, чтобы тот поливал цветы и кормил кота. Кот на Коренева смотрел настороженно, видимо, подозревал в недостаче. Дескать, тот дает ему половину причитающегося корма, а остальное съедает сам. Кошачий корм и впрямь завораживал мясным ароматом.
В поисках собеседника старушка забредала в гости с пустяковыми просьбами, а в благодарность за криво заколоченный гвоздь угощала домашней выпечкой.
Пирог испекла. Печь люблю, а есть нельзя доктор не разрешает, сообщила Нина Григорьевна. Покушай, тебе еще можно.
Она протянула огромное блюдо, на котором, кроме самого пирога, лежал нож с широким лезвием и прорезиненной ручкой фиолетового цвета.
Возвращаться к ненавистной статье не хотелось, и он пригласил Нину Григорьевну на чай. Пока закипал чайник, расчленил фиолетовым ножом пирог, украшенный румяной плетенкой. Из недр пористого теста выступило вишневое повидло ярко-красное, ароматное, словно родом из далекого детства.
Не понимаю сегодняшнюю молодежь, им бы развлекаться, да развлекаться. Что-то там встречаются, расходятся, какие-то гражданские браки понавыдумывали. Делают вид, что так и надо, а сами обычной срамотой занимаются, жаловалась Нина Григорьевна, глядя на Коренева, лениво жующего кусок пирога. Да-да, в мое время срамотой и называлось.
Лекция о безнравственности современной молодежи сменилась жалобами на внучку. Коренев обреченно кивал и прихлебывал остывающий чай.
Она девочка хорошая, смышленая, строгая. Ее весной начальником отдела поставили балбесов по офису гоняет. Говорю ей, ты шибко умная, так и мужика не найдешь, а она мне: бабушка, ты ничего не понимаешь в современных отношениях. Девятый десяток на свете живу, а ничего не понимаю! Надо же такое ляпнуть! Все я понимаю, из ума не выжила еще. Готовить нужно уметь, попривыкли к микроволновкам, а от них радиация и волны всякие вредные!
С внучкой Нины Григорьевны Коренев был знаком. Тамарка, заезжая на недельку в гости к бабушке, ходила в коротком черном платье в тон к крашеным волосам и не единожды ночевала у Коренева дома. В столице ей было скучно, и она с упоением лечила скуку в гостях у бабушки. Для Нины Григорьевны этот факт оставался тайной, и она энергично продолжала сватать внучку.