Какие случайности и неслучайности моей туристской жизни сложились за следующие двадцать лет походов, придется написать в послесловии. Дело в том, что литературный запал, вызвавший появление всех трех книг этой серии, на данном походе практически иссяк. Возможно, прочтение книги даст вам понять одну из возможных причин почему, но были и другие. Выход на работу осенью 1996-го года, прибавление в семье (после чего все ресурсы следовало посвятить ребенку и жене, а не походам) и так далее. Однако этот, довольно яркий и своеобразный поход меня-таки сподвиг взяться за перо осенью 1996 года, и результат вот он.
Как в предыдущих книгах, фамилии всех персонажей удалены (от греха подальше), а текст сопровождается моими теперешними комментариями. Так сказать, двадцать лет спустя после десяти лет спустя. К именам, увы, появились отчества возраст, так сказать.
Герои повествования, кроме меня, частично пришли из похода 1995 года (молодая жена Света и Андрей, на тот момент закончивший МГТУ и поступивший в аспирантуру). К ним добавилась моя племянница, дочка Алексея, тоже Света поэтому для различия приходится их называть «Большая» и «Маленькая». И два Алексея, аспиранты кафедры холодильной и криогенной техники, по аналогии тоже «Большой» (Владимирович, мой ровесник) и «Маленький» (Борисович, ровесник и одногруппник Андрея).
Повесть я в 1996 году написал в формате комментариев к походному альбому, содержащему около тысячи снимков. В этом походе снимали, во-первых, впервые на цветную негативную пленку, а во-вторых с двух рук, я и Алексей Борисович. Отсюда такое небывалое до тех пор количество снимков. В этом походе вообще много чего было впервые, и много было классного.
Читайте, в общем.
Вступление
Доводилось нам сниматься
И на снимках улыбаться
Важнейшим свойством фотографий является их способность пробуждать воспоминания. При взгляде на маленькую карточку сила мысли бесконечно распахивает её пределы в пространстве и перебрасывает в отдаленные времена. Даже если картинка черно-белая, мир окрашивается в яркие цвета. В лицо ударяет ветер перемен, происшедших с момента съемки, и сами они вдруг мелькнут расплывчатой пеленой, в которой память нет-нет, да и выцепит новые детали.
Взгляд, направленный в снимок, стекленеет, реальный мир заволакивает туман, и долго ещё ошалело крутит головой любитель предаваться ностальгии, если его грубо вырвать из желанного небытия.
Передо мной пятьсот двадцать походных фотографий. Август тысяча девятьсот девяносто шестого года. Приполярный Урал. Юбилей первого мая десять лет назад я впервые ступил на тропу вдоль берега шумной Усьвы, не ведая, к чему она приведет. Да и сейчас не знаю, кстати сказать. Глянцевые цветные снимки выстраиваются в логичную череду
Нет, не надо меня «грубо вырывать из желанного небытия»! К черту заботы, дела и потерянные часы! Самое время посмотреть каждую карточку и доверить бумаге то, чего на них нет. Или то, что с трудом можно разобрать. Или то, чего и с трудом рассмотреть нельзя, поскольку не случилось, а очень хотелось.
* * *Смотреть на это невозможно. Просто немыслимо. Надя нависает над высоченным этажа три, однако скальным обрывом, небрежно опираясь ногой на склизкий ствол странной елки, причудливо торчащей из склона. Рукой почти не придерживается зачем? Смотрит на нас, кто впервые на Усьвинской стенке, и полна нетерпения: сколько можно набираться духу, чтоб подняться на такую ерунду? Залубеневшая веревка упрямо обвивается вокруг запястья, так и норовя сковырнуть нетвердую руку с влажного камушка. Подавляя панический позыв вцепиться зубами в ноги уже взобравшихся асов, на четвереньках переваливаешься через край стенки. А впереди ещё кошмарный крутой желоб, покрытый плотно утоптанным крупнозернистым майским снегом, где можно не то, что морду лица, штаны до задницы стереть, если сшуршишь, а потом колодец, а потом ведь отсюда спускаться вниз, к лагерю, теплу, костру и спальнику, и опять по этой неладной стенке
Так я начинал десять лет назад, в мае восемьдесят шестого года. Так все мы когда-то начинали.
1
Яркое московское солнышко слепит кучку туристов, почти скрытых рюкзачищами. Ярославский вокзал, тридцатое июля 1996 года. Все довольные, чистые, сытые, да вот отчего мне не нравится моя собственная морда?..