Сколько денег на нее уходит, лучше бы Ивановы купили лишний кубометр альбомов по искусству... Она поссорить хочет Свету с Настей... чтобы на кухне народу меньше было, когда девочка уйдет. Но... худой мир лучше доброй ссоры. Настя прочла все эти метания на лице Светы и разочарованно отвернулась к стене. Ссора принесла бы ей какую-нибудь да выгоду... от соседки, например! Но Ивановы все наоборот делают...
- Давай градусник. Ого, сорок один...
- А еще я Ладу ненавижу, потому что она лучше учится, умнее! - в стенку подала реплику Настя.
Вошел Миша и пытался понять ситуацию.
- Ха! - сказал он. - Значит, любишь ты глупых? Умных ненавидишь? Все понял. Внимание: я глупый!
Но Настя закрыла глаза, показывая, что она спит.
Света принесла анапирин, но Миша засомневался, согласится ли дитя принять лекарство со столь умным именем - анапирин! Вряд ли, ой ли.
Вдруг из детской донесся крик Антона. И Света схватилась за грудь. Сил у нее так мало. Что там?!!
- Я нашел на карте целых три города Сантьяго: в Чили, в Панаме и в Доминиканской Республике!
Миша начал умолять Свету не бегать на каждый крик детей с помертвевшими щеками, ибо девяносто пять процентов криков ни о чем плохом не говорят. Он, Миша, бежит всегда только на второй вскрик, а они повторяются лишь пять раз из ста. Таким образом, девяносто пять процентов нервов остаются сэкономленными.
- Свари кашу на ужин, а? Ты же сэкономил девяносто пять процентов.
Самое большое вранье
- Цвета, знаете, какое вранье самое большое? Когда детей бросают. Сначала рожают: вы хорошенькие, хорошенькие, - а потом бросают. Вот и наврали!
О чем это Настя? Почему именно сегодня? Надо в окно выглянуть. Но окно было затянуто бельмом изморози, и к тому же пора кур купить. Света вышла на улицу. Во дворе гуляла парочка: рот женщины был похож на расческу с выломанными зубами.
- Я люлю-у! - запела она и осеклась, начинала заплетать ноги, опираясь бедром на своего хилого спутника.
Они скрылись за углом, следом пробежали дети с санками, поднялась в воздух и улетела стая голубей, вспугнутая детьми. И вдруг снова выплыла из-за угла та парочка - видимо, они просто обошли вокруг дома. Но спутник-то был уже другой, а если тот же, то вдруг переставший быть покорным.
- Не кричи, как потерпевший! - укоряла она его.
- Хрен тебе на горло, - случился у него ответ.
Тут снова пробежала стайка детей с санками. Для чего же жизнь показала Свете этот кусок?
- Сбежала ведь! - качала головой дворничиха тетя Паня. - А таких надо расстреливать и не закапывать. А вы Настю кормить должны...
Значит, эта красавица с выломанными зубами - мать Насти? Так вот почему девочка с утра в таком настроении. Но тут же участковая милиционерша взяла под локоть красавицу, и та покорно оперлась на блюстительницу закона своим мощным бедром.
- Я люблю-у тебя, жизнь!.. - пьяно запела она.
- Настя, - говорил дома Антон. - Некоторые матери бросают детей, это так, но ведь некоторые женщины берут чужих!
- Да-да. И знаешь, Цвета, я вырасту, тоже возьму девочку! Чужую. Буду ее растить и любить. Как ты вот. Точно возьму! Точно девочку!
Вокруг
Вдруг Настя почувствовала, что ей хорошо. А ей когда хорошо? Когда люди вокруг поссорились и обе стороны вербуют Настю в свой лагерь. Тогда они дают шоколад ей и много чего. А вот сейчас стало хорошо, когда пообещала Цвете взять девочку. Словно дали много шоколада, Настя ест, всем дает, а шоколад никак не кончается. Когда она клялась не врать или не воровать, словно острый клин вонзался в тело. А когда пообещала взять девочку, стало хорошо. А поскольку ей хорошего-то хотелось до бесконечности, то она мно-го-мно-го-мно-го раз говорила за эти часы: точно, девочку на воспитание потом возьмет!
Я тебя поражу
- Настя, можно тебя на минутку? - позвала соседка Нина.