По-детективному захватывающую, хотя и о вечном (для тех, кто забыл, поясню: вечное - это душа, а не ставка рефинансирования).
Многие знают Владимира Качана как артиста театра и кино. Но далеко не всем известно, что с юности больше всего он любил поэзию. Опять-таки для тех, кто не понимает, как это возможно - любить поэзию,- уточняю: для него найти новые стихи, которые бы запали в душу, все равно что кому-то другому курнуть нынче марихуанки. Он сочинял музыку к стихам Филатова, Ряшенцева, Рубцова, Левитанского...
Я прекрасно понимаю, что человеку с живым умом надоедает всю жизнь говорить чужими словами, выражать чужие мысли, пускай даже классиков. И Владимира Качана прорвало! Слово это, может быть, кому-то покажется неласковым. Но уверяю вас: бездарности успех вычисляют, а талант прорывает.
Я предполагал, что уже пришло время появиться в России "новой-новой" литературе, чтобы кого-нибудь прорвало. Ведь даже среди "новых" русских стали появляться "новые-новые" русские, без цепей, перстней, тупо стриженных затылков, знающих, что Сара Бернар - актриса, а не порода собак. Но я никогда не думал, что среди тех, кто по-гусарски кинет перчатку литературному хамству, будет мой друг.
Конечно, есть и в наше время писатели, которые не идут на поводу у замочной скважины и нижней половины туловища. Но многие из них - лично для меня - невыносимо скучны. Потому что, как правило, пишут только о себе любимых и становятся очень известными лишь в кругу своих друзей, которые их, любимых, и знают. Таким писателям не остается ничего другого, как убедить себя в собственной гениальности: мол, сейчас для нас - не время, поймут через века.
На мой взгляд, это все равно что "фига в кармане". Просто у одного эта "фига" поменьше, а у другого побольше - этакий огромный кукиш.
Володя в эту игру не играет. Он пишет, как пишется, как поется. Получает удовольствие от своего пения и щедро делится этим с читателем. Если сравнивать с музыкой... А музыку можно услышать во всем, что окружает нас в жизни. Просто многие ее не слышат, потому что им некогда прислушиваться. Так вот, если говорить о музыке, повесть Качана - это диксиленд, в котором звучат и остроумные саксофоны, и наглые тромбоны, и романтическое фортепиано, и ироничное динамичное банджо, и безжалостный барабан.
Володя дочитывает мне очередную главу рукописи, и мы едем к Леониду Филатову.
Мы дружим до сих пор, хотя встречаемся нечасто. В юности проводили вместе почти все вечера. О том, как мы их проводили, как раз и можно прочитать в "Роковой Марусе".
Филатов читает нам отрывки из "Лизистраты". Мы слушаем, и у меня создается впечатление, что Аристофан специально написал "Лисистрату", чтобы Филатов в наше время реанимировал ее своим ярким, остроумным поэтическим слогом, который все знают по его "Федоту-стрельцу"... Заезжал Саша Розенбаум, чтобы послушать, поговорить о живом, о вечном, а не о спонсорах, рейтингах и шоу-бизнесе. Сидим на кухне, как раньше... Я очень горжусь, что мои друзья взяли из прошлой жизни все лучшее, что они не употребляют в своей чистой русской речи слово "спонсор" и что им до фени ставка рефинансирования.
В соседней комнате по телевизору бубнят новости. Опять кто-то чего-то с кем-то не поделил. Как хорошо, что вся эта дурь сейчас так далеко от нас!
Михаил ЗАДОРНОВ Слеза Маши Кодомцевой обычно стекала медленно-медленно по совершенно неподвижному лицу. По левой щеке.