Были и небылицы
Мои кольца. Мозаики
Василий Анатольевич Киреев
«Не моя вина, если со мной случаются такие диковины, которых ещё не случалось ни с кем. Это потому, что я люблю путешествовать и вечно ищу приключений, а вы сидите дома и ничего не видите, кроме четырёх стен своей комнаты».
Рудольф Эрих Распе. «Приключения барона Мюнхгаузена».
«Сейчас все хотят тепла, уюта и покоя. Но отрава бродяжничества уже в крови. И никакого покоя дома они не обретут. Снова начнет тревожить вечное влечение дорог едва просохнет одежда и отмоется грязь из под ногтей. Я это знаю точно».
Алексей Иванов. «Географ глобус пропил».
© Василий Анатольевич Киреев, 2019
Предисловие
Никогда и никуда мне не деться от путешествий таков уж образ жизни. А поскольку жизнь эта длится уже некоторое значимое время, путешествий тоже накопилось изрядное количество, и в каждой, даже самой банальной, самой заурядной поездке было что-то, что заставляет к ней вернуться в мыслях: сюжет ли, чья-то судьба или просто место. Но не все путешествия стали или станут «кольцами» на бумаге это было бы слишком утомительно и для меня, и для читателя. Особенно запомнившиеся из этих «небумажных» колец моменты я решил собрать в одной книжке «Были и небылицы». Собственно, все просто: «Были» это то, что увиделось, а «Небылицы» о чем подумалось. Впрочем, разница между первым и вторым весьма условна, как и граница. Рассказы разбиты на четыре раздела, два из которых по географическому признаку. Таймырские и Пинежские. Тут нечего объяснять это по следам наших «колец», сделавших эти места крайне важными для нас по самым разным причинам. «Концы» тоже места, ставшие значимыми в виду неких внешних обстоятельств, заставивших туда поехать. Собственно, «конец» это когда ты просто сел и поехал в конкретную точку. Ну, а «небылицы» они потому и небылицы, что это не произошло непосредственно с нами, а то, что называется, навеяло, хотя и в процессе путешествия. Вовсе не потому, что этого не было: всё было, и всё правда.
Пинежские зарисовки
Светлая Пинега. Предисловие к Пинежским зарисовкам
«Тихо. Невнятно. И в грусть.
И лепестками задета,
Где-то запутана Русь.
Русью опутано где-то
Это наверно в верстах.
Скрыто, наверное, в вёршах.
В копьях. В шатрах и в шестах.
В песнях. В заветах умёрших».
Александр Южанинов. «Снежная грусть».
«Люди из последнего помогают друг другу.
И такая совесть в народе пробудилась
душа у каждого насквозь просвечивает.
И заметь: ссоры, дрязги там
ведь почти нет братья и сестры».
Фёдор Абрамов, «Пряслины».
Пинега. Далеко на Русском Севере, там, где огромная Северная Двина уже приближается к Белому Морю, она принимает в себя справа воды одного из своих главных притоков Пинеги. Пинега, начинаясь в болотах и лесах недалеко от Северной Двины, бежит от нее прочь, на восток, чтобы огромным полукольцом охватить эту территорию величиной с Францию Светлое Пинежье и вернуться потом к Двине у Холмогор. Здесь, в этих местах, сошлись сразу несколько культур, образовав совершенно особый мир, в котором живут очень простые и очень правильные люди пинежане, поморы. Это люди из тех, что могут послать трехэтажным заковыристым словом попа подальше, чтобы срубить часовенку не по канонам, а по своему усмотрению. Здесь православные обряды встречаются с языческими, да так органично, что и не поймешь, что откуда пришло. Здесь люди говорят на необычном, но очень легком, мелодичном и приятном уху языке, причем, несмотря на его особенности, абсолютно понятном, что, возвращаясь, невольно начинаешь вставлять в свой разговор их слова.
Здесь есть Веркола и Сура, здесь жил и писал Фёдор Абрамов.
Я очень много путешествовал по разным местам, встречая удивительное и необычное вокруг. Но Пинега единственное место, куда, приехав, я сразу понял: Я не приехал сюда. Я вернулся. Тут она, та самая Русь. В широте рек, в невероятных просторах. Но главное в душах живущих тут людей. О некоторых из них и будут Пинежские зарисовки.