Закончились «лихие 90-е», ушел разрушитель и можно даже сказать, что настоящий Антихрист, Ельцин. Начались «нулевые», и пришел Путин. «Перестройка» не только не состоялась, но великая в недавнем прошлом страна была разорвана, разрушена, разграблена. Пирамида же высилась, как ни в чем не бывало.
Но когда-то ведь должен быть возврат «на круги своя»! упорно размышлял я, как и многие. Восстанавливать надо не только экономику, но и все другое, в частности, культуру, достоинство человеческое, справедливость. И ведь и «Пирамида-2», и другие мои неопубликованные рукописи как раз об этом! Может быть, теперь мое время пришло?
Как бы не так. Мои вещи категорически перестали публиковать. Любые. «Этого никак», выразился однажды некто А.Беляев, один из главных «командиров» приснопамятного советского Главлита по поводу публикации моей повести «Переполох» в журнале «Новый мир». Та повесть была-таки опубликована потом в сборнике повестей и рассказов еще в советское время. В теперешнее же, так называемое «демократическое» и «бесцензурное» время для меня и для таких, как я, возник настоящий запрет на профессию. Ибо настоящая литература, музыка, спектакли, фильмы могут пробудить в людях человеческое достоинство и реальное восприятие действительности, что крайне опасно для Пирамиды. Так что цензура сегодня на самом деле гораздо круче, чем была в Советском Союзе.
Однако, благодаря интернету у всех появилась возможность читать даже неопубликованное.
И сейчас я приглашаю читателя пройти вместе со мной путь, связанный с созданием, публикацией повести «Пирамида», последствиями этой публикации, осмыслить все это и ознакомиться с интересными и весьма поучительными историями, которые описаны в письмах читателей. Я никому ничего не навязываю, а лишь призываю к внимательности и осмыслению. И делюсь своим опытом постоянного противостояния Пирамиде. Ведь правильно сказано когда-то еще в XV-м веке! английским поэтом Джоном Донном, что «колокол чужой беды всегда звонит по тебе». И в осознании этого спасение от дьявольской власти Пирамиды. Мы не отдельные острова, а части материка, ветви одного общего ствола. И все так или иначе связаны друг с другом.
И мне кажется, что всем нам нужно думать, как избавиться от пирамидальной общественной системы, пока она не уничтожила нас. Ведь случайный, непредусмотренный и ничем не ограниченный поступок одного человека, находящегося наверху Пирамиды, может привести к нажатию одной только пресловутой кнопки, после чего не останется ничего.
«Пирамида-2», повесть о повести и повести
«Этап прибыл рано утром. Партию вновь прибывших поместили в замаскированном подземелье до прихода начальства лагеря. Подземный бункер, то бишь этапка, на самом деле практически был экзекуционной камерой. Здесь истязали умело. С изолятора тебя могут не выпускать до тех пор пока не исчезнут следы побоев. Примерно в 11 часов вывели всех из подземелья и построили перед кабинетом начальника лагеря. 43-х-летний подполковник произнес назидательно-поучительную речь:
Кормежка у нас для вас нормальная. Работой обеспечим. Основное у нас это режим. Лечим здесь дубиналом, наказываем от наручников до «рубашки», а в изоляторе непокорные могут сидеть до конца срока, если выживут! Жалобы писать не советую. Вы рецидивисты, и этим сказано все!»
(Из письма читателя Жукова П.А., 1987 г. Письмо 10.)
Часть 1. Публикация
Чаепитие в редакции. 1986
Как уже сказано, окончание повести «Пирамида» совпало с периодом начавшейся «перестройки». Я торопился с последней частью, понимая, что приоткрывшаяся щель может захлопнуться, начнется очередной культ, застой, загнивание, распад или как там еще назовут предстоящий период. Пока же был небывалый разгул гласности в нашей стране, и я чувствовал, что «Пирамида», эта «повесть о повести» может попасть «в десятку». И «Высшая мера», может быть, найдет, наконец, своих читателей. Пусть через столько лет, но все-таки
А тут как раз сменилось начальство в одном из «толстых» журналов, из застойно-сонного журнал начал становиться одним из самых прогрессивных, и мне позвонила старая знакомая, которая пришла работать в этот журнал редактором. Она знала, что у меня много ненапечатанных повестей и рассказов. «Пирамида» была еще не закончена, я дал несколько старых вещей, и одна из повестей, «Ростовская элегия», вскоре была опубликована в этом «толстом» журнале. Через тринадцать лет после написания. История повести любопытна уже тем, что когда-то, лет десять назад, ее чуть не напечатали, да еще и отдельным изданием, но помешал не цензор, а весьма «прогрессивный» по тем временам критик, считавший себя «левым» и убеждавший меня в своей исключительной ко мне расположенности