Шевелись, дурново! рявкнул на него невоздержанный на язык папа. Тебе же немедленно нужно приучаться!
Не приучаться, а учиться, наставительно сказал Фредди. Мне еще рано. Я молод душой и телом.
Вот именно, что приучаться! и отец больно щелкнул сына по голове перстнем с печаткой.
Ну и к чему же? развязно спросил Фредди.
К зороастризму, естессьно! гордо ответил папа. Помнишь ли ты, чему тебя учили в Африке?
Нет, честно глядя в суровые отцовские очи, сказал Фредди. А я должен помнить?
Ну как же! всплеснул руками папа. К тебе приходили парси! И поведали они тебе основы нашего учения поклонения великому и могучему, но, к сожалению, ныне почти забытому богу Ахурамазде.
Папанькин, не ругайтесь, несколько дерзко отозвался Фредди. Конечно, я помню про парсов. Парси это такие люди. И Бог с ними, Ахрухаздума который
Придется наказывать, вздохнул папа, схватил сына поперек живота и оттащил в ближайший храм, откуда Фред вышел через три года полноправным парси. Папа уже ждал его с бутылочкой сухенького.
Сыночка! спросил папа, растроганно смаргивая. Что же ты узнал за все это время?
Парси, замогильным голосом изрек Фредди. должны носить кусти.
И, задрав белую шелковую рубаху, он продемонстрировал счастливому отцу свой бледный живот и трижды опоясывающую его нить кусти, отличительный признак парси.
И что еще? сгорал от нетерпения папа.
А еще я узнал, все тем же монотонным голосом продолжил Фредди, что Ахурамазда это не новая модель японского автомобиля, а такое божество.
Да я же тебе об этом уже говорил! схватился за голову отец.
Повторение мать учения, был ответ. Там умеют объяснять.
И Фредди повернулся спиной, дабы папе были видны отчетливые следы палок, которые явно не единожды гуляли по сыновней спине.
Вот видишь! обрадовался папа. А говорил не могу учиться. Теперь мы можем возрадоваться и хорошенечко отметить твое парсийство!
Он помахал бутылкой и исчез. Фредди же, с печалью проводив взглядом медленно тающий в воздухе призрак стеклотары, отправился гулять. Он шел и шел и шел и шел, пока не подошел к какому-то старику. Им оказался йог, сидевший в позе лотоса и медленно пережевывавший электрическую лампочку.
Нет, ну это же надо! восхитился Фредди. Резиновый дедушка! Слышь, ветеран! Научи меня тоже сидеть в позе лотоса! Только стекляшки я жрать не буду.
Старый йог никогда не встречал столь бойких молодых людей восьми лет от роду. Поэтому он просто взял и посадил Фредди в позу лотоса. А сам ушел от греха. А Фредди сидел в позе лотоса. Сидел и сидел. Насиделся он и пополз домой в позе лотоса, так как встать из нее самостоятельно не смог. Папе, который уже успел надрызгаться, эта затея так понравилась, что он тоже, но совершенно самостоятельно сел в позу лотоса (Фредди только головой покачал), и принялся распевать мантры. На восьмой мантре его застукала мама, и папе не поздоровилось. А Фредди так и лег спать в позе лотоса.
Наутро он встал, размял слежавшиеся коленки и все в той же позе лотоса пополз искать йога. Нашел он его у пивной «Харе Вишну». Йог лежал своим старческим лицом в тазу с вишнями. Иногда он время от времени приподымал голову, бубнил: «Харя в вишне, харя в раме», после чего ронял ее обратно с неприятным чавкающим звуком. Фредди пощелкал пальцами. Йог не просыпался. Фредди позвал: «Эй ты, конь в чалме!». Йог упорно не просыпался. Тогда Фредди позвенел мелочью в кармане. Йог тут же проснулся, ополовинил Фредовы денежные запасы и мгновенно вытащил юного парса из осточертевшей ему уже позы лотоса. Фредди с хрустом поприседал, а затем приблизил свой нос к носу йога, считающего монетки, и злобно спросил у него:
В чем смысл жизни, старый бабуин?
Йог оторвался от монет, поднял палец, открыл рот и замер. Через три часа Фредди надоело ждать. Он плюнул йогу на чалму и ушел.
И пришел он домой, где нашел в шкафу папин смокинг, унес на улицу и проиграл его в стуколку юным индийцам. Папа, весьма недовольный эдакой выходкой строптивого сынка, схватил Фредди за ухо, приволок его в самую большую комнату, усадил за рояль и хищно сказал:
Азартные игры в бебеху. На нем играть будешь!
Щаз! нагрубил Фредди.
Тогда папа, чтобы доказать, что он не зря зовется главой семьи, крепко хрястнул сынуле по шее, после чего пошел и нанял для Фредди учителя музыки маленького обладателя самого длинного имени в Бомбее Реджинальда Кеннета Дуайта, который, хоть был и младше Фредди, на пианино играл как заправский роялист. После обоюдного знакомства папа оставил учителя и ученика вдвоем, а сам с легким сердцем уехал в провинциальный городок. Когда же он вернулся, то застал в доме страшную картину Фредди и господин учитель, сцепившись, катались по полу и колошматили друг друга всем, что под руку попадется. Мама же и сестра Кашмира благоразумно сидели в своих комнатах и занимались своими женскими делами.