Выхухоль это не пугало.
Она брала с собой Бориса Дубова, перекидывала через плечо полотенце, и они плечом к плечу шли песчаной дорогой через луг с высокой травой, обходя выпрыгивающих прямо под ноги кузнечиков.
Вообще-то Выхухоль плавание не любила, вернее, сначала, когда-то, любила, а потом дико устала от него.
В детстве переплавала, сказала она как-то Борису Дубову, заставляли. Да еще попала в старшую группу, нагрузки там знаешь какие? Я плавание просто ненавидела, меня от него тошнило, живот ныл, до диареи фактически, стыдно сказать, доходило, шла на занятие и еле сдерживалась на ходу. Лишь бы до спортцентра дотерпеть. Даже способ придумала с поносом бороться. Как-то шла, еле терпела и вдруг поскользнулась и шлепнулась на попу. И в туалет сразу расхотелось. И с того дня как по дороге совсем невтерпеж, уже умышленно шлепалась на задницу.
Помогало? спросил Борис.
Да, помогало. Но сколько так могло продолжаться? Плакала, конечно.
Ну, и? спросил Дубов.
Не нукай, ответила Выхухоль. Но продолжать не стала
Подойдя к пруду, она надевала очки для плавания и плюхалась с обрыва в воду, уходила в коричневую глубину, в сплетения лилий и кувшинок.
Смотри, какой у меня гребок, кричала она, отплевываясь и задирая над водой голову в круглых очках с голубой оправой, эластичный, длинный, до конца доведенный, классный. Это я кролем плыву.
Борис Дубов грустно смотрел вниз с обрыва и жевал травинку, он бы тоже окунулся, но все время забывал дома плавки, а без них плавать было совсем уж голо.
Смотри, а теперь брассом! хвасталась Выхухоль. Там пузырьки такие веселые, под водой!
Она нарядно смотрелась в голубых очках для плавания.
Борис Дубов настороженно озирался вокруг: как-то на пруды забрел веселый от летнего дня механизатор из соседнего сельскохозяйственного совхоза-техникума, увидел над водой голову Выхухоли в голубых фирменных очках и после этого уехал с малой родины навсегда, по слухам, стал искать страну Аватаров, добрых и веселых, и, главное, безволосых.
Ты знаешь, Борис, ведь для счастья не так уж много и надо, сказала Выхухоль, выходя из воды и отряхиваясь. Сначала надо что-то полюбить, потом возненавидеть, но все равно любить в глубине души, а потом вернуться, понять, что боялся зря, и снова полюбить, как раньше Главное, не бояться. Да не сиди ты сиднем, дай водички попить!
Выхухоль и Соседская старушка
По соседству со скворечником, в котором жила Выхухоль, через забор фактически, стоял домик Старушки.
Старушка была не то чтобы очень вредная, но житья никому не давала.
Старушка не знала, что Выхухоль это Выхухоль.
Она поначалу думала, что Борис Дубов из жадности построил второй дом и сдает его теперь за большие деньги дачнице с противным голосом.
Старушка была подслеповатая, она, конечно, видела Выхухоль, когда та выходила качаться в гамаке, возилась с розами или шла на пруд с Борисом Дубовым, но различала только силуэт, а кто там, что там, ей было все равно, вот только голос новой дачницы вызывал раздражение.
«Борис, Борис, принеси мне молока», передразнивала Старушка. Как будто сама не может задницу свою оторвать, если пить хочет, да и воду надо пить, а не молоко, молока на всех не напасешься, коров-то теперь не держит никто, разленились. Одни козы, и те шалые какие-то, так и лезут в огород, прости меня, господи.
Еще она перебрасывала на участок Бориса Дубова бурьян, который занял ее грядки, сорняков было так много, что не уследить, и росли они на удивление быстро.
Выхухоль, конечно, не обращала никакого внимания на Старушку, она и не таких еще старушек повидала на своем веку, а будь здоров каких старушек, одну даже вообще просто шпионскую старушку, совсем уже пропащую, хотя и с прекрасным английским языком.
А вот Бориса Дубова ей было жалко.
Воспитание и врожденная эмпатия не позволяли ему жестоко обращаться с растениями, живые же все, он подходил к сорнякам, смотрел на их буйные заросли, и, покачав головой, уходил домой пить чай и напрасно ждать заката. Почему напрасно?
Потому что лебеда и прочие сорняки вырастали огромные, лопухастые, до неба, они заслоняли солнце, а Борис Дубов любил смотреть утром на восход, а вечером на закат.
А тут как назло ни заката не видно, ни восхода, один зенит, не команда футбольная, а когда солнце высоко, через бурьян перепрыгивая, идет по самой верхушке неба.