«Парнишка выскочит через пару минут, — понял он, — только бы не подъехало какое такси; если не будет второй машины, можно свободно ехать в город, останавливаться возле автобусного вокзала и садиться на первый попавшийся рейс, который идет на юг, куда угодно, только на юг. В Кордову я должен приехать один, если только Райфель сказал Роумэну правду и там именно обосновался особый нацистский центр».
— Сеньора преследуют? — спросил шофер.
— Да.
— Полиция?
— Ну, что вы... Неужели я похож на преступника?
— Соперник?
— Ближе к истине.
— Сеньор прибыл из Испании?
— Да.
— Я бывал в Испании.
— Как интересно... Где же?
— В Барселоне. До того, как я смог купить машину и лицензию, я плавал на сухогрузах. Хотите остановиться в нашем городе?
— Да. Лучше, чтобы моя подруга приехала сюда... Сколько времени сюда идет автобус из Буэнос-Айреса?
— Депенде 41 ... Часов тридцать, кажется... Точно не знаю... Поселитесь в отеле? Или отвезти в пансионат?
— В центр. Там я определюсь.
— Хорошо, — шофер посмотрел в зеркальце; на шоссе всего лишь три крестьянские повозки, два велосипедиста и никого больше.
— Пусто? — спросил Штирлиц.
— Мы оторвались, — ответил шофер, но» тем не менее, еще круче поднажал на акселератор; машина загрохотала совершенно угрожающе.
— Не развалимся? — поинтересовался Штирлиц.
Шофер пожал плечами:
— Может отвалиться правое крыло, но это не опасно.
— Лучше бы избежать этого.
— Тогда не будет хорошей скорости... Да и вообще я не очень-то понимаю, зачем нужны крылья? Чем больше обдув — тем лучше для деталей. Мой коллега Фернандес — он тоже ездит на «Плимуте» — позавчера приварил крылья, и у него тут же стали сдавать баллоны. Три раза пришлось менять их, представляете? Три раза за один день! А ведь сейчас наступает лето, согласитесь, корячиться под солнцем — работа не из приятных.
— Сколько такси в городе?
— О, масса! Уже пятнадцать. А еще два года назад было всего пять. Тут работал один «гринго», взял лицензию на уборку города, ну, он и объяснил, как выгодно истратить деньги на такси, чтобы выгадать время на бузинес.
— На что? — Штирлиц снова оглянулся — все чисто, шоссе пустое.
— На бузинес, — повторил шофер. — На языке «гринго» это означает «дело».
«"Бизнес", — понял Штирлиц и в который раз подумал — бедные немцы... Гитлер огородил их колючей проволокой от мира, тоже произносили иностранные слова по-написанному, вот только „бузинес“ все-таки их минул, это слово было наслуху до тридцать третьего, множество американских фирмачей жило в Германии, особенно в Гамбурге и Бремене. Сколько же времени Гитлер мог бы эксплуатировать талант народа, не сломай мы ему голову? Да, немцы очень талантливая людская общность, к тому же от природы наделенная дисциплинированностью, — поди, не наработай ее в себе, как уживешься на том небольшом пространстве, которое отпущено ей историей?! Вмиг передрались бы! Да, немцы умеют работать так, как мало кто умеет, но, ведь получи они возможность лучше и больше знать, что происходит в университетах Штатов, Союза, Лондона, как бы они могли рвануть! Действительно, кого хочет наказать бог, того он лишает разума...»
Он вышел из машины в центре, возле отеля «Трес рейес», подождал, пока шофер отъедет, заглянул в лавочку, где продавали продукты, поинтересовался, как найти автобусную станцию, пришел туда («Какое счастье путешествовать без чемодана и сумки!»), посмотрел расписание, обратился к старику в широкополой черной шляпе, сидевшему с большим баулом под навесом, выставив ноги на солнце, и попросил у него совета, как лучше добраться до Санта-Фе (Кордову называть не стал. «Черт его знает, этот америкашка вполне может приехать сюда через двадцать минут. Господи, надо поскорее отсюда убираться!»).