Значит, от коммунистов решил Россию освободить, Ельцину поверил? - И насмешливо покачал головой. - А кто такой Ельцин? Один из партийных воротил, только шкуру сменил. А кто вокруг него? Секретари и члены ЦК, партийно-комсомольский актив, профессора научного коммунизма. Все перевертыши! В одночасье демократами стали! И ты, наивный, им веришь?! Просто к власти рвутся, к жирному куску! С ними может быть еще хуже. Бедная наша Россия!
- Пожалел волк кобылу! - решительно возразил Никитин. - Ну и что? В партии было много честных людей, поверивших в красивые слова. Хуже не станет! За время вашего правления народ богатейшей по ресурсам страны так и не вылез из нищеты, отстал от европейцев на сто лет! Наши люди не хуже других. Не умеете управлять - убирайтесь с дороги! - Он взглянул на часы и встал из-за стола. - Думаю, Иван Кузьмич, когда народ тебя одернет, ты многое поймешь, - миролюбиво заключил он. - А не поймешь - тем хуже для тебя, да и для всех нас. Пойдемте, Варенька, дети! Пора домой! - позвал он своих. - Спасибо, Веруся, за компанию и за вкусный обед. Извини, если что не так. Нам надо поторапливаться. Мне, наверно, сегодня спать не придется!
Как известно, "гекачеписты" не решились бросить армию на безоружный народ, тем более, что в войсках началось брожение и отдельные подразделения стали переходить на его сторону. "Путч трясущихся рук", как прозвали эту неудавшуюся попытку партийного руководства сохранить свой режим, с треском провалился. Участь его была предрешена. Отставка Горбачева и запрет КПСС стали вопросом времени.
К осени, когда вернулась с гастролей Светлана и переехали с дачи Вера Петровна с Петей, Григорьев уже перестал ездить на работу; кабинет его, как и все апартаменты ЦК на Старой площади, новые власти опечатали. Он замкнулся в четырех стенах городской квартиры и никуда не выходил. Целыми днями играл с Петенькой или перебирал бумаги, запершись в кабинете. Свой архив и наиболее важные документы хранил в маленьком стенном сейфе, спрятанном за копией картины Грекова "Тачанка", висевшей над письменным столом.
Всю заботу об отце охотно взяла на себя Светлана, - Вера Петровна, не в силах побороть возникшее отчуждение, почти не общалась с мужем, отделываясь короткими фразами. Дочь выполняла все поручения отца, заботилась о бытовой стороне его жизни.
Зарплаты Иван Кузьмич не получал, но в деньгах они не нуждались: у него оказались изрядные накопления.
- Мои "неприкосновенные запасы", - с усмешкой объяснил он дочери, доставая из сейфа толстую пачку сотенных в банковской упаковке, - я человек предусмотрительный. Это тебе на текущие расходы. - Подумал немного и достал из глубины сейфа толстое кожаное портмоне. - А вот это спрячь понадежнее. Иван Кузьмич смотрел на дочь серьезно и многозначительно. - Здесь немалая сумма в валюте. Пригодится вам на черный день. Мало ли что со мной может случиться? Могут, например, арестовать.
- Неужели, папочка, дойдет до этого? За что же? Что ты такого натворил? - Светлана подняла на него испуганные глаза.
- Да ничего особенного. Не видишь разве, какие гонения идут на партийных лидеров? К ногтю берут, если ты не "перевертыш"!
- Но откуда у тебя столько валюты?
- А ты как думаешь? "Быть у воды и не напиться"? - пошутил Григорьев, но тут же пояснил спокойно: - Не бойся, все честно! Это у меня скопилось от многих командировок. Я же там ничего на жизнь не тратил, а мне много полагалось. Но ты это храни лучше в банковском сейфе или у надежных людей, иначе при обыске отберут.
- Брось ты, папуля, мрачные мысли! Был бы ты им нужен - давно бы посадили. Вон ведь скольких упекли в "Матросскую тишину", - постаралась успокоить его Светлана.
- Твоими бы устами да мед пить, доченька! Я и сам на это рассчитываю, - признался Григорьев, запирая сейф и ставя картину на место.